Что же касается высшего света столицы, то по-прежнему считая Барклая виновником всех бед и несчастий, столичное общество продемонстрировало ему «великолепный ледяной прием».
Так ни с чем и вернулся он от Советского подъезда Зимнего дворца.[76]
В последний раз к событиям минувшей поры, но уже в успокоительном тоне Михаил Богданович обращается в письме к царю в январе 1813 года: «Государь! Милостивое письмо Вашего императорского Величества от 24 ноября есть явный высокий знак благоволения Вашего… Оно возвратило утешение и спокойствие моей душе. Оно было в состоянии примирить меня с участью, которая представлялась мне тягчайшей в мире».
Письмо, однако ж, заканчивалось словами: «…Пусть князь Кутузов наслаждается своими победами, пусть он думает, что поверг в забвение того, кто их ему подготовил!»
Между тем война шла своим чередом. Еще 19 октября началось выступление французской армии из Москвы. За Великой армией двигался столь же великий обоз с награбленными в России ценностями.
«Хвост армии, — писал адъютант Наполеона Сегюр, — походил на татарскую орду, совершившую счастливый набег». Последствий деморализованной армии не пришлось долго ждать.
В сражении при Тарутино и Малоярославце она не смогла преодолеть упорное сопротивление русских войск, обладавших более высоким моральным духом.
Боевой же дух французской армии таял с каждым днем, несмотря на бесчисленные воззвания, заклинания и щедрые посулы Наполеона.
Невзирая на принятые им жесткие меры, поражения следовали одно за другим. К тому же отступать «великой и непобедимой» пришлось по ею же разграбленной Смоленской дороге, где вовсю «ходила дубина народной войны».
Жалкое зрелище отступающих захватчиков обогатило русский язык двумя ругательными словами, коими пользуются и поныне. Дело в том, что голодные, больные и замерзающие «завоеватели» обращались к русскому мужику со слезной просьбой: шер ами (дорогой), дайте яйко, мяско, хлеба и т. д., отсюда шаромыжник. Иногда же грозно требовали лошадь (шеваль), отсюда — шваль.
26 декабря 1812 года жалкие остатки наполеоновского войска (около 30 тысяч человек) вновь форсировали Неман, но уже в противоположном (в сравнении с 24 июня) направлении.
28 декабря 1812 года Кутузов в приказе по армии поздравил войска с освобождением страны от иноземных захватчиков, призывая «потщиться довершить поражение неприятеля на собственных полях его». Враг был изгнан из пределов государства Российского. Колокольный звон православных церквей торжественно возвещал об этом. И как реквием наполеоновским полчищам звучали слова Виктора Гюго:
