В тылу обороняющихся войск (на небольшом расстоянии от переднего края) протекала река Москва, через которую имелось лишь 8 мостов (весьма слабых).
В случае вынужденного отхода войск армия оказалась бы в критическом положении, поскольку количество мостов для спешной переправы армий было недостаточным. К тому же большинство из них не были пригодны для перевозки тяжелых обозов и артиллерии. К этому следует добавить, что спуски к переправам были довольно крутыми и доступными только пехоте.
Наконец, за рекой находился обширный город, отступление через который (в случае неудачи) представляло также немало трудностей, ибо собрать армию, в спешном порядке преодолевшую большой город, было бы трудно. Попросту говоря, армия в случае неудачного сражения могла бы быть потерянной.
С тягостным чувством от увиденного направился Михаил Богданович к Кутузову. Повстречав на пути Беннигсена, резко спросил его: «Решено ли здесь похоронить армию?»
Кутузова Барклай нашел на Поклонной горе в окружении штаба и многих генералов, уже знакомых с обстановкой. Однако никто из них не решился подать голос об оставлении Москвы без боя. И надо было обладать огромным мужеством, чтобы решиться на это. Таким человеком оказался Михаил Богданович Барклай де Толли.
Кутузов, придя в ужас от столь чудовищного предложения, приказал своему генерал-квартирмейстеру К. Толю еще раз тщательно осмотреть позиции. Не довольствуясь этим, он посылает в новую рекогносцировку Ермолова, Кроссера и зятя Н. Д. Кудашева, который пользовался особым его доверием.
Увы! Очередные доклады мало изменили что-либо к лучшему. Судьбу Москвы решено было обсудить на военном совете. 13 сентября 1812 года в деревне Фили в избе крестьянина Фролова собрались Л. Л. Беннигсен, М. Б. Барклай де Толли, Д. С. Дохтуров, Ф. П. Уваров, М. И. Платов, А. И. Остерман-Толстой, П. П. Коновницын, Н. Н. Раевский, А. П. Ермолов и К. Толь.[69]
Используя возможность для первого выступления, слово взял автор выбранной для сражения позиции генерал от кавалерии Беннигсен. Перемежая свою речь восхвалением позиций, с пафосными высказываниями о борьбе за отечество и древнюю столицу, Беннигсен предложил для обсуждения вопрос: «Выгодно ли сразиться под стенами Москвы или оставить ее неприятелю без боя?»
Напыщенный монолог начальника штаба «о непреоборимости выбранной им позиции» прерван был Кутузовым. Главнокомандующий предложил другую формулировку для обсуждения, а именно: «Ожидать ли нападения в невыгодной позиции или уступить неприятелю Москву?»
