Люсинда сорвала маргаритку и начала отрывать белые лепестки — один за другим. Она знала, что сказала бы Амелия о ее плане и что подумала бы о ее очевидном увлечении герцогом.
И еще хуже, Амелия была бы права.
Да, Люсинда знала, что ступила на опасную почву, отчего все приключение становилось еще увлекательнее. Однако почва у нее под ногами дрожала так, что казалось, вот-вот начнется землетрясение.
Люсинда в испуге подняла глаза, услышав стук копыт. К ней быстро приближался огромный угольно-черный конь с таким же огромным всадником.
Она вскочила на ноги, крепко ухватившись за поводья Тристана. Серый в яблоках не обратил особого внимания на приближавшихся. Едва взглянув на них, он продолжил рассматривать лужайку с сочной зеленью.
Вороной же быстрым галопом сокращал расстояние, а всадник уверенно держался в седле, невзирая на скорость. Люсинда не понимала, радоваться ей или пугаться. У нее даже промелькнула удивительная мысль: «Насколько все-таки родственны страх и радость…».
Она не могла опознать ни лошадь, ни всадника, поскольку ее слепило утреннее солнце. Люсинда прищурилась, пытаясь рассмотреть всадника.
Вскоре всадник натянул поводья, и его вороной немедленно отреагировал — перешел сначала с галопа на рысь, затем остановился.
Люсинда собралась с мыслями и приготовилась к острой перепалке; ей показалось, что она узнала этого человека.
— Рад встретить вас здесь, миледи.
Хотя они лишь недавно познакомились, Люсинда могла бы узнать этот голос где угодно. От хрипловатого голоса герцога по спине у нее мурашки пробежали. Она несколько мгновений наслаждалась этим ощущением, прежде чем вспомнила, что намеревалась сказать.
— Ваша светлость, как мило, что вы присоединились ко мне. И еще я благодарю вас за то, что вы не позволили вашему огромному жеребцу раздавить…
Свое замечание насчет коня она сопроводила широким жестом и ироничным взглядом в сторону коня.
И тут она вдруг узнала жеребца!
— Царь Соломон! — Бросив поводья Тристана, Люсинда подбежала к коню. Она погладила его по голове, прижалась щекой к его морде и поцеловала в бархатистый нос. — Как давно я его не видела… — Слезы туманили ее взор.
Герцог спешился и шагнул к ней.
— Сол ведь подрос за это время? — спросил он с улыбкой.
Люсинда выразительно закатила глаза, потом снова повернулась к коню.
— Нет, совсем нет. Просто эта челка… — Она коснулась длинной блестящей пряди, ниспадающей между глаз Царя Соломона. — Обычно он носил ее набок, как и все прочие молодые жеребцы. Но надо признать, что так гораздо лучше, — закончила она, ласково похлопав коня по загривку, прежде чем отойти к Тристану.
