— Да, действительно, всего лишь конь, — проворчал Уилл, нанося сильный удар в челюсть своему ни в чем не повинному партнеру на ринге и посылая его в нокдаун. — Примите мои извинения, Динсфорд, — сказал, он, помогая бедняге подняться.
Молодой человек помассировал челюсть и широко улыбнулся Уиллу:
— Я сам виноват. Не освоил хук правой.
Уилл тоже улыбнулся. Сняв с крючка на стене полотенце, он вытер пот с рук и груди. Чувствовалось, что он хорошо поработал в последний час.
— Что-то задумали?
Уилл обернулся и увидел Кармайкла, сидящего в тени у стены.
— Я собирался спросить вас о том же, старина. — Герцог откинул со лба влажные волосы и вытер их полотенцем. — Вы просидели тут молча целый час. Для вас это достижение, верно?
— Угостите меня выпивкой, и я вам все расскажу, — сказал Кармайкл, вставая.
— Думаю, эль подойдет. — Уилл поманил своего старшего приятеля за собой. — Так подойдет или нет?
— Думаю, вполне подойдет.
Они направились в дальний угол сумрачного помещения, где стоял стол, а на нем — кувшины с элем и небольшие кружки.
— Вижу, ваши привычки вторглись и в ваш кулачный рай, — начал Кармайкл, наполняя свою кружку.
Уилл в раздражении фыркнул.
— Оставьте, приятель. Просто так получилось. Ведь каждый идиот с большими кулаками приходит сюда, чтобы лишиться зубов. Не понимаю, чем это хуже любого другого развлечения. — Он наполнил свою кружку, отхлебнул и, прополоскав рот элем, сплюнул жидкость в пустой кувшин. Так что вам придется привыкнуть к этому.
— Да, возможно, придется, — с усмешкой кивнул Кармайкл. — Осмотревшись, спросил: — Значит, вас можно поздравить?
— Происходит ли в Лондоне хоть что-нибудь, о чем вы не знали бы? — с улыбкой спросил Уилл.
— Нет. В том-то и дело. А теперь… Кратко расскажите мне о леди Люсинде.
— Ну… — Уилл тяжко вздохнул. — Если в нескольких словах, то она согласилась на мои ухаживания… против своей воли.
— Вот-вот! Говорил же я вам, что она не устоит против вас!
Уилл бросил на Кармайкла пронзительный взгляд, потом отхлебнул эля.
— Ошибаетесь, старина. Мне пришлось предложить ей моего жеребца Царя Соломона.
Уилл мог бы поклясться, что услышал смешок, но ни намека на улыбку не появилось на лице собеседника.
— Мне очень жаль, — сказал Кармайкл.
