Уилл предложил ей руку и повел в другой конец бального зала.
— Да, хочу, — просто ответил он наконец.
Люсинда резко остановилась, и Уиллу тоже пришлось обновиться.
— Ваша светлость, но я не могу позволить вам ухаживать за мной, — заявила она решительно. — Вы знаете это так же хорошо, как и я.
Оркестр заиграл другую мелодию, и теперь звуки музыки смешивались со смехом и голосами окружающих их людей.
— Значит, вы боитесь меня — как все прочие? — спросил Уилл, покосившись на толпу.
Удивительно, но ее ответ был очень важен для него, и он с нетерпением ждал этого ответа.
Девушка же, покачав головой, проговорила:
— Нет, я не боюсь вас, но я разумно смотрю на вещи. Мы с вами — хорошие партнеры в танце, но любовь к вальсу не может служить основанием для привязанности на всю жизнь. Вам не захочется жить в моем мире, а мне не интересен ваш мир.
Уилл понял: одного его сомнительного обаяния явно не хватит, чтобы покорить такую умную и серьезную девушку. Придется использовать в качестве приманки Царя Соломона. Он должен был добиться успеха — как всегда. Однако ему понадобится время, чтобы разобраться в ситуации.
С сожалением он вынужден был признать: ему не хотелось терять своего любимого коня, но и не хотелось обманывать женщину с твердым характером и моральными принципами.
Да, Уиллу ужасно не хотелось потерять своего любимого коня, однако…
Распахнув французское окно, выходящее на веранду и в парк, герцог проговорил:
— Что ж, леди Люсинда, значит, я не смог убедить вас. Действительно, одной любви к вальсу, возможно, недостаточно для более близкого знакомства. А любви к одной лошади достаточно для этого? Как вы считаете?
Упоминание о лошади так заинтересовало Люсинду, что она даже не заметила, как оказалась с герцогом в парке.
— Извините, я не совсем понимаю, ваша светлость, — ответила она, позволяя ему подвести ее к каменной скамье, стоящей между двумя кустами цветущего жасмина. — Какая связь между лошадью и вашим желанием найти себе жену?
Герцог, как человек вежливый, сначала усадил даму, потом сел сам. Скамья была достаточно большой для мужчины обычных размеров и одной женщины, но герцог отнюдь не был мужчиной обычных размеров. Его мускулистое тело заняло большую часть скамьи, а колени коснулись ее коленей, когда он вытянул перед собой свои длинные ноги. Кроме того, он касался ее плечом, а его бедро оказалось всего в дюйме от ее бедра, обтянутого шелком. Так что жар его тела почти тотчас же передался Люсинде.
