Черт! Зачем же я позволил ей самостоятельно думать? Уж лучше бы она говорила в этот момент что-нибудь про неровный потолок и побелку. Даже это было бы менее асексуально. Я пытался хоть как-то столкнуть ее с орбиты болтологии и втянуть в переживание регрессивного опыта. Но техники сектантов на нее не действовали. Она по-прежнему оставалась патологически серьезной «взрослой». Лишь к исходу второй недели нашего знакомства я нашел хоть что-то, заставлявшее ее замирать в радостном удивлении. Мы как раз смотрели фигурное катание по телевизору. Ящик включила она, хотя обычно он ее не интересовал. Но именно парные выступления фигуристов ее гипнотизировали. Взгляд ее светился подлинным восхищением, когда спортсмен подбрасывал партнершу в воздух или делал поддержки. «Возможно, это оно самое. Мостик к ее подсознанию», — догадался я. Сработало. Ленка подзависала, когда я носил ее на руках. Видимо, в этом было что-то очень архетипическое, какое-то глубинное детское воспоминание о том, как папа подбрасывал ее вверх. Так между нами началась какая-то более-менее интимная связь.
Но все равно я ощущал странное безразличие с ее стороны. Например, ее совершенно не запаривало, что я по-прежнему частенько появлялся в он-лайне на «Мамбе». Она и сама заходила на этот сайт. Когда я напрямик спросил ее, не смущает ли ее, что я тусуюсь на сайте знакомств, она даже ни на секунду не задумалась, а просто повела плечом: «Ну ведь „Мамба“ — это же не только знакомства, но и просто общение». Степень ее холодности потрясала. Ничто не выносило ей мозг. Даже когда случилось то, что на ее месте повергло бы в шок любую другую девушку, Лена снова повела себя просто как машина по производству слов. Я говорю о том дне, когда в дверь моего гостиничного номера постучалась Олеся. Мы с Ленкой как раз сидели в махровых халатах и дискутировали, можно ли считать сообщество чайлд-фри нашими идейными сторонниками. Ленка считала, что — да, можно. Я же говорил ей, что при очевидном внешнем сходстве мы скорее идеологические противники, чем соратники. Потому что чайлд-фри отказываются от рождения детей из сугубо эгоистических соображений. Они не хотят рожать и воспитывать, чтобы тупо лишний раз не напрягаться. При этом они не исповедуют отказа от сверхпотребления. А это не менее важно, чем отказ от деторождения. Чайлд-фри двигают не метафизические мотивы. Это движение по сути своей бездуховно. Я же призываю к отказу от детей не ради более комфортной жизни без лишних усилий. Наоборот, мне даже нравится в родительстве этот момент жертвенного служения существу, которое, скорее всего, не оправдает ни одной из возлагаемых на него отцом и матерью надежд. Я осознаю горькую необходимость ограничения количества людей для того, чтобы человек мог вернуться к человеческому в себе. Чтобы поднять уровень духовности. Чтобы люди ощутили дефицит друг друга и оттого стали более человечны. Как люди научились ценить чистый воздух, прозрачную воду, тишину и натуральные продукты, только когда те практически исчезли, стали труднодоступными.
