— Ну что ж, как будто неплохо. По крайней мере, мисс Тейлор увидит, что мы старались, хотя до совершенства еще далеко.
Мы стояли перед домом — небольшой почетный караул, наша троица при полном параде, — когда на аллее появилась двуколка. Раздалось цоканье копыт по щебню, в конце аллеи показался Дрозд, везущий двуколку, и мы стали вытягивать шеи, чтобы поскорее рассмотреть, кто же там сидит за спиной у Джона.
А через несколько минут она уже стояла перед нами. Она была намного старше бедняжки мисс Уитекер и приближалась — хотя, пожалуй, еще не совсем приблизилась — к среднему возрасту. Ее скелетоподобная фигура была облачена в черное, и я подумала, как странно, ведь мисс Уитекер объяснила мне, что гувернантки всегда одеваются в серое. Но тут я обратила внимание на то, что этот наряд превосходно сочетается с грачами, а они сейчас кружили над нами, словно приветствуя ее. Женщина была красива, с крупными чертами лица, темноглазая и черноволосая. Когда она выходила из двуколки, опираясь на руку Джона, наши глаза встретились, и что-то вдруг полыхнуло в ее взгляде, не то чтобы радость узнавания, но она явно посмотрела так, будто давно меня знала. Я встревожилась и насторожилась, на миг показалось, что она видит меня насквозь и даже читает мои мысли. Я насторожилась, и она явно это почувствовала, потому что мгновенно отвела глаза и с улыбкой повернулась к миссис Граус.
— Вы, должно быть, мисс Тейлор, — предположила миссис Граус, хотя в этом не было необходимости — вряд ли прибывшая могла оказаться кем-то другим.
— А вы, должно быть, миссис Граус, — парировала мисс Тейлор, однако насмешка была слишком тонкой, чтобы миссис Граус ее почувствовала. Гувернантка повернулась к нам с Джайлсом — сейчас она уже внутренне собралась и не выдавала себя взглядом — и широко улыбнулась: — А вы конечно же Флоренс и маленький Джайлс.
Когда она назвала меня по имени, я сделала реверанс, хотя он вышел не слишком хорошо.
— Очень приятно, мэм, — пробормотала я, стараясь изо всех сил, чтобы прозвучало искренне, но вышло у меня почему-то примерно так, как воскресно-утреннее «Отче наш».
— Ну, Джайлс, — сказала мисс Тейлор, — а ты ничего не хочешь мне сказать?
Братец набычился и молчал.
— Что же, мастер Джайлс, — настаивала миссис Граус, — не будьте букой, скажите что-нибудь.
— Ладно, — заговорил Джайлс, и на лице его вспыхнул неподдельный интерес. — Скажите, что вам больше нравится: чтобы каннибалы сварили вас в масле и съели или чтобы солдат Конфедерации вспорол вам живот штыком и вытащил кишки прямо у вас на глазах?
