Я чиркнула спичкой, зажгла свечу и, осмотревшись, юркнула в дверь комнатушки миссис Граус, тихонечко прикрыв за собой дверь. Подняв свечу повыше, я осмотрелась, чтобы убедиться, что комната пуста. Я была почти уверена, что обнаружу в кресле миссис Граус, которая обо всем догадалась и поджидает меня, чтобы схватить за руку — наверняка эта старая мудрая женщина видела меня насквозь. Но никого не было.
Я подошла к конторке, осторожно пристроила свечу и уселась на стул экономки. Латунная ручка левого ящика была холодной и не поддавалась. Я снова перепугалась, решив, что миссис Граус обнаружила незапертость ящика и снова заперла его. Я ведь понятия не имела, часто ли она его открывает, что в нем хранит и почему именно этот ящик заперт. Может, в нем хранятся деньги на хозяйство, а если так, вдруг ей пришлось вечером доставать их, чтобы расплатиться с торговцем или слугами? Я перевела дух и снова потянула за ручку. Ящик подался, хотя очень туго и неохотно. Я тащила его потихоньку, сама скрипя зубами в ответ на его жалобный скрежет, уверенная в том, что поднятый нами шум обязательно перебудит весь дом. Но прислушиваться было некогда, потому что внутри я увидела один-единственный предмет. Это была толстая книга в кожаном переплете. Слой пыли указывал на то, что к ней давно не прикасались.
Судорожно сглотнув, я робко прикоснулась к книге, как к некой святыне, вроде мощей святого, которые при грубом обращении могли рассыпаться и обратиться в пыль. Положив книгу на конторку, я раскрыла ее и поняла, что передо мной альбом с фотографиями, вроде того, что как-то показывала мне Мэри, с изображениями членов ее семьи.
На первой странице была только одна фотография — портрет мужчины в деловом костюме на фоне Блайт-хауса. Я мгновенно поняла, кто это, потому что мужчина был точь-в-точь похож на портрет, висящий на повороте парадной лестницы. Это был мой дядя. Тот же прямой, решительный взгляд, та же едва уловимая улыбка на губах. Я перевернула страницу. Снова он, но на этот раз в студии фотографа, около высокого растения в кадке. Рядом с ним стояла дама в белом платье, настоящая красавица. Она держала его под руку и улыбалась спокойно и непринужденно. Выражение лица у нее было счастливое и радостное, а мужчина, как я заметила, присмотревшись получше, был доволен и горд, словно рыболов, который гордится уловом.
Я перевернула страницу и обнаружила еще одну карточку дядюшки, снова с женщиной, но определить, та ли это или другая, я не могла: снимок был порезан, а вместо женской головы зияла неровная квадратная дыра. В ночной тишине меня зазнобило, и я невольно оглянулась. Мне вдруг показалось, что там, в темноте, стоит человек с ножом и хочет сделать со мной то же, что сделали когда-то с женщиной на фото. Там, конечно, никого не было, хотя мне все равно мерещились неясные фигуры в тени по углам. Я вернулась к обезглавленной женщине и постаралась успокоиться, повторяя себе, что это вполне понятно: просто кто-то вырезал голову, чтобы вложить в медальон на память или что-то в этом роде. Ничего зловещего тут нет. Потом я вернулась назад, к первой фотографии, ко второй… Женщины были разные. Первая выше, тоньше, это было заметно, даже несмотря на отсутствие головы. Вторая была меньше ростом, должно быть, на целый фут.
