— Да.
— И тогда же обручились с ней?
— Нет.
— Но вы были в дружеских отношениях с ней?
— Мне нравилось ее общество, и она видела это.
— Ее отец очень богат?
— Он считается самым богатым человеком на всем тихоокеанском побережье.
— А как он нажил деньги?
— На рудниках. Несколько лет тому назад у него ничего не было. Потом он нашел золото и разбогател.
— А теперь скажите мне ваше мнение о вашей жене. Что она за человек?
Лорд стал сильнее раскачивать пенснэ и уставился на огонь в камине.
— Видите, м-р Холмс, моей жене было уже двадцать лет, когда разбогател ее отец. До этого времени она свободно бегала среди рудокопов, гуляла по лесам и горам, так что воспитала ее скорее природа, чем школа. Она, что называется, сорванец, с большой силой воли, свободная от всяких предрассудков. Она очень порывиста и вспыльчива, настоящий вулкан, решительна и, не задумываясь, приводит в исполнение свои решения. Но я не дал бы ей имени, которое я имею честь носить (тут он внушительно кашлянул), если бы не считал ее, в сущности, благородной женщиной. Я считаю ее способной на героическое самопожертвование и думаю, что она с отвращением относится ко всему бесчестному.
— У вас есть ее фотографическая карточка?
— Я принес с собой ее портрет.
Он открыл медальон и показал нам портрет очень красивой женщины. Это был миниатюр на слоновой кости, и художник чудесно изобразил блестящие черные волосы, большие темные глаза и очаровательный ротик мисс Дорэн. Холмс долго и внимательно всматривался в изображенное на портрете лицо, потом закрыл медальон и отдал его лорду Сен-Симону.
— Барышня приехала в Лондон, и вы возобновили знакомство с ней?
— Да, отец привез ее сюда. Мы встречались с ней во время сезона, потом я сделал ей предложение и женился на ней.
— Кажется, она принесла вам большое приданое?
— Хорошее, но не больше того, какое приносят обыкновенно жены в нашем роде.
— И оно остается за вами, раз брак состоялся?
— Я, право, не справлялся об этом.
— Вполне естественно. Вы видели мисс Дорэн накануне вашей свадьбы?
— Да.
— Была она в хорошем настроении духа?
— Наилучшем. Она все время говорила о нашей будущей жизни.
— В самом деле? Это очень интересно. А утром в день свадьбы?
— Все время до окончания венчания была весела, как всегда.
— А потом вы заметили в ней какую-нибудь перемену?
— Сказать по правде, я в первый раз заметил, что характер у нее не очень мягкий. Но случай, наведший меня на это размышление, так ничтожен, что я не счел нужным упомянуть о нем, и к тому же он не имеет никакого отношения к нашему делу.
