Всё это для меня прошло на удивление без эмоций… слишком много было работы. События следовали одно за другим, начиная с июля, в котором, по традиционному течению жизни, информповодов для новостей и быть-то не должно! Рухнул строящийся пешеходный мост; стреляли в ночном кафе-шашлык и уложили с десяток азербайджанцев; премьер-министр правительства Малого Урала неожиданно подал в отставку; в Кремле показали дулю нашему губернатору по поводу его любимого проекта и старик по этому поводу опять нахимичил с пошлинами на дорожных магистралях. Вдобавок, две крупных компании перегрызлись между собой из-за землеотвода; в лесах под городом искали следы инопланетян, а нашли упавшую иранскую ракету; к нам приезжали несколько «легенд русского рока»; учредители нашего инет-канала всерьёз заявили о том, что намерены продать нас, как непрофильный бизнес. И под занавес всей этой летнее-осенне-зимней суматохи моя бывшая жена подала на меня в суд за слишком низкие алименты, подозревая, — вот дура-то, — что я отстёгиваю ей денежку только с официальной зарплаты… Словом, вокруг меня все, как с цепи сорвались.
К ноябрю, который и в мирные-то времена никогда не был тихим и спокойным, я весь издёргался, много ругался, ещё больше пил и 29 декабря на корпоративной новогодней вечеринке от души съездил по морде нашему жирному бабаю. Сила отдачи мгновенно выкинула меня на улицу, в ранге полностью безработного… и с негласным «волчьим билетом», как какого-нибудь нашкодившего кандидата в граждане Малого Урала.
Но я не унывал, поскольку в чуланчике, в стареньком неработающем роботе-пылесосе, чей корпус держится на двух винтах, у меня хранилась радующая глаз тугая пачка американской валюты. Память о последних предвыборных баталиях, кстати, более обогативших меня мизантропией, чем долларами. Честно говоря, начиная работать в команде нашего всеми уважаемого начальника трассы Екатеринбург-Новосибирск господина Бо Цзюй-И, я не был таким циничным. Однако к концу кампании этот самый цинизм лез из меня, как перья из старого пуховика.
Жаль, пачка худела намного быстрее, чем мне бы хотелось, поскольку теперь уже с цепи сорвался я… и изо всех сил «оттягивался по полной программе», пока сырой январской ночью не обнаружил себя на незнакомом шоссе где-то за городом.
В носках.
Плащ и всё остальное было на мне. Не было только модельных «эмирских» сапог с загнутыми носками, купленных ещё в те времена, когда я был счастливым семьянином. Ногам было зябко.
