- А церковную рухлядь куда?..
- В чувашские и мордовские деревни...
Пристав совсем растерялся - он узнал атамана. Ведь это тот же самый подрядчик, которого он видел в Нижнем и который доставил Строганову соль.
- Где деньги? - строго спросил Заря.
- Нет их у меня... Берите все! А деньги я потратил в Нижнем... Ни копеечки нет!
- Где деньги? - Заря приставил к его лбу пистолет.
Пристав побелел от страха:
- Не губи души христианской, всю казну отдам. Не мои они! Губернаторовы.
- Эй, христианская душа! - крикнул ему цыган. - Скажи-ка нам, сколько ты загубил душ: христианских и не христианских?!
- Покайся, демон! - дернул пристава за чуб расстрига.
- Каюсь! Каюсь! - упав на колени, зарыдал он.
- Вставай!
Еле передвигая ноги, побрел он в трюм, сопровождаемый атаманом и есаулами. В сундуке нашлось и золото и серебро. В трюме было много мешков муки, круп, пороха, ружей.
Рувим, расположившись на одном из ящиков, усердно писал, а Турустан складывал переписанное в сторону для переноски в струги. Ватажники подшучивали друг над другом и, смеясь, принялись за работу.
- Дуван будет знатный... - радовались они, взваливая себе на спины мешки и поднося их к борту. Заботливо обвязывали веревками и с песнями спускали вниз, в струги.
Пока происходила перегрузка, атаман отбирал у солдат оружие, а у бурлаков - паспорта.
- Чтобы вы не бежали с судна да не известили кого, по простоте душевной не проболтались, мы вас всех свяжем. Таков наш закон. Души губить бурлацкой не будем. Живите и про нас поменьше болтайте!
Солдаты и бурлаки покорно растянулись на полу. Ватажники перевязали их.
Затем атаман и есаулы обсудили, что делать с приставом. Кто предлагал его утопить, кто зарезать, кто сжечь, а кто просто связать и оставить на расшиве, не убивая. Решили не губить.
- Помни, коли расскажешь кому о нас, - карачун тебе. Везде найдем. Нигде не укроешься! - заявил Заря. По его приказу пристава заперли на замок в "казенку".
Вход в трюм заложили досками. На палубе погрузка товаров и провианта закончилась. Пушку атаман также велел снять с судна. Выволокли и найденные в трюме ящики с церковной утварью. Поповские ризы и подризники убрали в струги, а чаши и кресты побросали в реку.
В одну из риз укутали убитого солдата.
- Жаль сердягу! За чужие грехи поплатился.
Сам атаман и другие ватажники подняли труп и бережно спустили в воду.
- Спи, брат, опочинься, ни о чем не кручинься... Все мы, кряхтя, живем. Ну а теперь, братцы, всяк в свой струг ныряй... Погостили на корабле - и довольно.
