— Работаю над книгой. — Я указал на рукопись. — Я пишу детективные романы. Возможно, вы читали один из них.
— Не читал. — Он все записывал. — Ваши произведения, наверное, не очень известны за пределами вашей страны.
— Мои книги хорошо продаются даже в Японии.
— Япония — не Нидерланды.
Вы понимаете, почему его произвели в инспекторы?
— Это обычная проверка? — спросил я, кивком указав на паспорт.
— Несколько дней тому назад с вами связывался один человек, господин Ховард. В среду вечером.
Он оторвался от блокнота и встретился со мной взглядом.
— Боюсь, не припомню. — Я надеялся, что ответил ровным, спокойным голосом.
— Он послал вам электронное письмо.
— Правда? Вот этого я совершенно не помню, в последнее время я очень много работал. Вас не затруднит назвать мне его фамилию?
Бюрграве изучающе вгляделся в мою физиономию, ожидая, что я как-то выдам себя. Я доброжелательно улыбнулся и склонил голову набок.
— Его фамилия — Парк.
— Нет. — Я покачал головой, насупившись, словно изо всех сил рылся в памяти. — Боюсь, эта фамилия мне ни о чем не говорит.
— У нас его ноутбук. Там в почте отмечено, что вы письмо прочитали.
— Так… подождите. Да, я получил одно письмо, раз уж вы упомянули о нем, и, возможно, оно пришло от этого человека. Видите ли, я стер его сразу же. Потому что оно было очень уж странным. Он предлагал встретиться с ним в баре, насколько припоминаю. Мои читатели обычно задают вопросы, связанные с моими романами, или просят расписаться на книге. И очень редко хотят встретиться со мной.
— Вы с ним встретились?
Я сделал круглые глаза, потом покачал головой.
— Разумеется, нет. Вы курите, инспектор?
Я ускользнул от его взгляда, метнувшись к столу, чтобы взять пачку сигарет. Потом принялся разыскивать зажигалку, заглянул под бумаги, выдвинул верхний ящик, опять оставил его одного, чтобы сходить на кухню, показав незажженной сигаретой и брошенным на потолок взглядом, за чем иду.
На кухне шумно выдохнул (я не знал, что давно уже не дышу!) и попытался решить, как быть дальше. Ситуация складывалась так, что вариантов у меня оставалось немного. Я уже проложил курс, и теперь мне предстояло ему следовать. Сказав инспектору голландской полиции, что не встречался с человеком, которого едва не забили насмерть, я, возможно, сглупил, но все еще могло разрешиться наилучшим образом. У меня сложилось ощущение, что Бюрграве не успел покопаться в моем прошлом, и, если я не дам ему повода, он, возможно, не станет звонить в английское посольство, где ему могут наболтать обо мне все, что угодно.
