Пол-улицы осталось позади, когда Марике остановилась перед перекошенной дверью рядом с одной из кофеен. Дверь покрывали флаеры и граффити, и выглядела она так, будто взламывали ее не один десяток раз. Марике вставила ключ в пружинный замок, открыла его и повела меня по пропахшему марихуаной коридору, который освещался одной тусклой лампочкой. Мы молча поднялись на второй этаж. Я без лишнего шума, стараясь не привлекать внимание девушки, натянул на руки резиновые перчатки. Марике тем временем искала на связке нужный ключ.
Как выяснилось, она могла без этого обойтись. Дверь в квартиру американца мы нашли приоткрытой.
Я первым переступил порог и оказался в крохотной, без единого окна комнате, спальне и гостиной одновременно, скудно обставленной, но чистенько прибранной. Один ее угол занимала односпальная кровать, аккуратно застеленная, с темно-зеленым покрывалом и белыми простынями. На ней стоял открытый чемодан. Я быстро просмотрел его содержимое. Одежда, подготовленные к поездке документы, маленький ноутбук, ничего интересного. Рядом с кроватью стоял комод с выдвинутыми пустыми ящиками. В комнате также имелись деревянный столик, два складных стула, газовая плитка с баллоном и раковина с двумя пустыми стаканами на ней. Кроме входной, в комнате была еще одна дверь.
Марике двинулась к ней, но я остановил девушку и прошел первым. Увиденное не стало для меня сюрпризом, за исключением одного: американец был еще жив. Он сидел с закрытыми глазами, скрючившись, в фарфоровой ванне, весь залитый кровью. Загустевшей, окислившейся, темной, как хорошие чернила. Череп над левым виском ему проломили, и среди слипшихся, покрытых кровью волос я разглядел белые костяные осколки. Правая кисть с неестественно выгнутыми пальцами свешивалась за край ванны. Он был без сознания, но грудь мерно поднималась и опускалась.
За моей спиной Марике пронзительно закричала и выронила ключи на пол. Я решил, что крик лучше обморока. Повернулся, чтобы выпроводить ее в другую комнату, и тут услышал вой сирены, сменившийся визгом тормозов. Через мгновение вышибли входную дверь, послышался крик: «Полиция», бегущие шаги.
Назовите меня старомодным, но не нравится мне встречаться с полицией на месте преступления, пусть совершенного и не мной. Марике стояла с остекленевшими глазами, дрожала всем телом, но я поступил, как считал необходимым, учитывая сложившиеся обстоятельства.
— Вы пришли одна, — проинструктировал я ее. — Меня здесь не было. Вы пришли сюда, нашли его, и это все, что вам известно. Марике? Вы меня поняли?
