Вампир метнулся налево, в переулок. Через четыре секунды вслед за ним в том же переулке исчез стремительный волчий силуэт Броуди. Я отстала от них на шесть секунд, завернула за угол, проехавшись по льду под звон колокольчиков — и пришлось перепрыгивать через резко остановившегося волка, который был Броуди.
— Где он? — спросила я, стоя рядом с ним и всматриваясь прищуренными глазами в темный тихий переулок.
Он сменил облик и ответил:
— Я его упустил. — Он поднял черное пальто неизвестного. — Вот я что чуял. Он этим прикрыл собственный запах. Наверняка сейчас какой-то бедняга замерзает до звона сосулек.
— Если не лежит обескровленный. — Мы встретились взглядами. Зеленые глаза смотрели с досадой. — Почему ты его упустил?
— Потому что вервольфы не летают.
Я взметнула глаза к небу — увидела только темноту да падающие с неба белые хлопья.
— Вампиры же тоже не умеют?
— Этому забыли сказать. Надо было мне оставаться в человечьей форме и пристрелить его к чертям.
Он взял у меня свою одежду и стал одеваться.
— Пуля не убивает вампира.
А на этого вампа был выписан ордер на ликвидацию. Большинство не-людей имеют права на суд, адвокатов, юстицию, — но вампы — исключение. Когда вампир убивает, выписывается ордер на ликвидацию. Без всяких «если», «но» и «может быть». А наша работа — этот ордер привести в исполнение. Вот это и составляет очень, очень большую разницу между нами и прочими подразделениями ФБР.
— Она его задержала бы настолько, что я смог бы его поймать.
— Беда в том, что у нас о связи этого типа с нашим вампиром говорят только мои инстинкты. Он не наш убийца, поскольку клыки у него разбитые, а наш оставляет на жертвах очень аккуратные ранки.
— Если ты говоришь, что они связаны, мне этого достаточно. — Броуди поймал меня за руку и развернул к себе. Пальцы у него были такие горячие, что чуть тавро на руке не оставили. — Но вот это пальто доставим в лабораторию, пусть еще раз проверят. А мы, как только отрапортуем, выпьем кофе, о котором так долго здесь говорили.
— Чтобы я с тобой разговаривала по-человечески, одного кофе мало будет, — сказала я, когда мы шли — то есть я не шла, а звенела, — обратно к его машине.
Он приподнял бровь. Досаду на лице сменила улыбка, растянула эти соблазнительные губы.
— А если добавить пирожное?
Какая же я идиотка, что встряла в этот разговор!
— Зависит от того, какое.
— Морковное?
Я фыркнула:
— Будь реалистом. Как минимум тройное шоколадное. И еще — свежие сливки.
