— Тебе интересен его запах? — спросила я тихо у Броуди.
Резкий вдох у меня за спиной — я представила себе, как раздуваются у него ноздри, вбирая запахи ночи, прокатывая по вкусовым сосочкам, сортируя и каталогизируя. Я сто раз видела, как он это делает — за те месяцы, что мы были вместе, и сейчас это мне казалось не менее сексуальным, чем тогда. И это было странно, потому что до встречи с ним я никогда не видела в ноздрях ничего завлекательного.
Но надо сказать, что все прилагающееся к этим ноздрям было выше всех похвал.
— Воняет бухлом и сигаретами. — Еще один вдох. — И несколько дней не мылся.
— Значит, это не тот запах, что ты уловил на трех последних осмотрах места преступления?
— Нет… — Он замолчал. — Но похожий. Наверное, он с нашим киллером в родстве.
— То, что он родственник, не значит, что он что-то знает об убийствах.
— Но и обратного тоже не значит.
Незнакомец тяжело шагнул в сторону, налетел плечом на стену, что-то буркнул, чего я не расслышала, потом обернулся через плечо.
Мы встретились взглядами, и тут мои паранормальные чувства взревели сиреной. В этих синих глазах не было жизни, но была нежить. И ненависть, ненависть, перемешанная со злостью, и жажда проливать кровь и упиваться торжеством.
А под этим всем, глубже, — зло. То самое зло, что любит рвать, терзать и выпивать досуха.
— Может, он пахнет не так, как наша дичь, но уверена, он как-то связан с этими убийствами, — прошептала я.
Не успела я произнести этих слов, как вампир зарычал. Мелькнули пожелтевшие сломанные клыки, вампир оттолкнулся от стены и пустился в бег. Броуди выскочил из темноты, на ходу сбрасывая одежду, и стройное тело меняло форму, и уже бежал передо мною не человек, а скорее волк.
У меня по душе пробежала дрожь. Я видела уже сто раз, как он делает это, но все равно каждый раз дух захватывало.
— Подожди меня!
Но он не стал ждать. Он же вервольф, и мало кто из них считается с правилами, уставами или выкрикнутыми просьбами, кроме тех случаев, когда им самим хочется.
Тихо выругавшись, я бросила колокольчик и ящик для пожертвований в темный угол, где стоял Броуди, прихватила колья и брошенную им одежду и побежала за ним, весело звеня на каждом шаге колокольчиками на ботинках. Рождественский оркестр из одного человека.
Мы пролетели дорогу, свернули за угол. Подозреваемый был быстр, костлявые руки и ноги работали, как у бегуна на дистанции, черное пальто развевалось за ним как крылья. Но на каждый его шаг Броуди делал два или три, и быстро его настигал.
