- О, вы не знаете!.. Русский человек не знает, что есть инквизиция... Храни вас бог от инквизиции святых отцов! Они никого не признают, даже самого бога. В Риме вы услышите страшные рассказы про инквизиторов. Московскому человеку придется много раз удивляться: какое великое множество насилий, пороков и бесстыдства исходит от святейших пап! И нынешний папа не безгрешен. Он - достойный преемник папы Пия Пятого. Пий писал нашим венецианским инквизиторам: "Поместите над вашим трибуналом в Венеции железные распятия с надписью: "место сие страшно, это - врата ада или неба". Помните, что наш божественный учитель сказал: "любящий отца своего и мать свою, сына своего или дочь свою больше меня - не может быть моим учеником. Человек должен сделаться врагом домашних своих, ибо я пришел отделить супруга от супруги, сына от отца, дочь от матери. Не мир я пришел принести в мир, но меч! Сражайтесь же за меня, без страха и устали!"
Итальянец остановился. От волнения он еле переводил дыхание. Бледное лицо его покрылось красными пятнами. Он про себя прошептал молитву.
- Не я еретик, а они!.. Слушайте! Пий писал венецианским инквизиторам: "Пытайте без жалости, терзайте без пощады, убивайте, сжигайте, истребляйте вашего отца, вашу мать, ваших братьев и сестер, если окажется, что они не преданы слепо католической апостольской римской церкви". Я говорил своим друзьям, что великий грех следовать сему указу. С тех пор я должен был скрываться, прятаться от папских сыщиков и от слуг инквизиторов. И вот я убежал в Москву... Там я прожил много лет, стал слугою государя, а на родине меня называют изменником...
Франческо замолчал.
Игнатий спросил:
- А в Москве ты как живешь?
- Москва сердцу моему ближе Рима, Вены, Праги, где я также бывал. Я полюбил русских людей.
Немного помолчав, Франческо сказал:
- Папа Григорий Тринадцатый не лучше Пия... Это известно всему миру... Он натравил католиков на гугенотов в Париже... Он радовался страшным убийствам. Этого не скроешь. Слишком много крови пролито папою.
Игнатию наскучило слушать унылую речь итальянца. Он снова задумался об Анне. Сразу стало на душе светло, прочь отошли мрачные, тяжелые думы, навеянные рассказами Франческо об инквизиторах и римских папах.
Игнатию казалось, что он слышит нежное дыхание Анны, чувствует, как бьется ее сердечко... Она представляется ему сокровищницей радостных, неземных услад, о которых только думать - уже счастье. Все человеческое в ней казалось теперь ему лишь райским видением, в лучах которого любовь сильнее смерти...
