.
— Я ничего такого не ел.
— О’кей, тогда остается единственная альтернатива. Вы ведете половую жизнь?
Уэстон вздохнул:
— Обычную гетеросексуальную. В данный момент одинок. А единственный за всю мою жизнь человек, который там побывал, так это вы.
Доктор Ваггонер бросил предметы в какой-то лоток и сказал:
— Можете сесть.
Уэстон встал с четверенек, но садиться не стал. Не очень себе представлял, что когда-нибудь вообще сможет сидеть.
— Вы считаете, что я вам вру.
— Мистер Смит, эти предметы не могли материализоваться у вас в кишке из другого измерения. И вряд ли у вас в животе есть филиал казначейства США, чеканящий монету.
Хорошо хоть кому-то весело. Интересно, подумал Уэстон, когда он попросит разменять доллар.
— Я говорю правду.
— Вы снимаете квартиру пополам с другом? И у него есть склонность к грубым розыгрышам?
— Я живу один.
— Вы пьете? Принимаете какие-нибудь наркотики?
— Иногда баночку пива.
— Не случалось вам выпить лишнего? Бывают ли отключения сознания? Периоды, когда вы не помните, что случилось?
Уэстон готов был автоматически ответить «нет», но остановился. Были за последние пару месяцев моменты, когда память становилась какая-то нечеткая. Провалами он бы это не назвал, но бывало так, что он ложился в кровать, а просыпался в другой части дома. И голым.
— Кажется, у меня может быть снохождение, — признал он.
— Вот, это уже что-то. — Доктор Ваггонер снял перчатки, бросил их в бак для опасных отходов. — Я вас направлю к специалисту.
Уэстон почесал в затылке:
— Вы считаете, что я во сне ем пуговицы и мелочь?
— Как-то они попали к вам внутрь, тем или иным способом. Считайте еще, что вам повезло. У меня как-то был пациент, который во сне залогинился в Интернет-казино и просадил семьдесят восемь тысяч долларов.
— И обратился к вам по поводу снохождения?
— По поводу сломанного носа, когда узнала его жена. Волноваться не надо, мистер Смит. На сегодня я выпишу вам снотворное, чтобы не было приступа ночного голода, а специалист разберется в причинах ваших проблем. Обычно снохождение бывает результатом стресса или депрессии.
— Это вы меня к психоаналитику, что ли? — нахмурился Уэстон.
— Его зовут доктор Глендон, и он — врач-психиатр. Моя сестра запишет вас на прием. А вы тем временем постарайтесь убрать под замок все мелкие предметы, которые можно проглотить.
Уэстон шел домой, чувствуя себя идиотом. Идиотом, который сел на кактус. Его дом, находящийся от кабинета врача всего в нескольких кварталах, казался удаленным на пятьдесят миль, потому что каждый шаг отдавался жалящей болью.
