— Ничего хорошего… — ответил он и всю дорогу практически молчал, односложно отвечая на мои вопросы: «Да», «Нет», «Не знаю»…
Так начиналась моя первая чеченская командировка, впечатления о которой я довольно подробно изложил в статье, которую назвал: «За Родину? За мафию?»
О том, что не вошло в статью.
Первый вечер в Моздоке, где располагалась тогда главная военная база федеральных сил. Вагончик, в котором — штаб МВД. Знакомство с руководителем всех милицейских подразделений, начальником западносибирского РУОПа Юрием Прощелыгиным.
— Егоров сказал, чтобы я тебя не пускал в Грозный. Кого надо, сюда привезем…
— Все равно поеду…
— Ну смотри… Тебе виднее… — пожал он плечами.
Помню, что меня удивило в первый вечер.
Во-первых, то, что все, с кем я тогда встретился, ходили под псевдонимами.
Ночью мы пили водку с генералом Широковым. Но оказалось, что никакой этот генерал не Широков, а на самом деле — заместитель командующего внутренними войсками (впоследствии, после покушения на Романова, командующий) Анатолий Шкирко. Оказалось, что он сам родом из Грозного, куда его родители переехали после депортации чеченцев. Вот ведь какие изгибы судьбы случаются!
Какие-то бытовые вопросы, которыми все были озабочены. Например, приехал собровец из Грозного, чтобы выбить кровати. Потом, уже в самом Грозном, на молокозаводе, я убедился, какой праздник был у собровцев, когда эти кровати были наконец-то привезены.
Помню, какое раздражение вызвал у меня мужик из Главка по оргпреступности (оказалось, что лет пятнадцать назад, когда он еще был лейтенантом, мы с ним даже встречались), который был комендантом пассажирского вагона, одиноко стоявшего в поле: там я ночевал в первую ночь и потом, после возвращения из Грозного.
Он был первым из тех, кто сам в Грозном и не был, но считал себя человеком войны: много рассуждал о боевых действиях и командовал постояльцами вагона, как заправский прапорщик. Потом, когда я уже вернулся из Грозного, он поразил меня вопросом: почему я не взял справку, что побывал под обстрелом? «А на кой она мне?» — удивился он. — «Как на кой? В личное дело», — удивился он моему вопросу.
(Потом мне рассказали о проверяющем полковнике из Москвы, которому дали медаль только потому, что в Моздоке он по пьянке сломал палец, но за бутылку получил справку, что палец сломан в бою. «Чем дальше от фронта, тем больше героев…» — как поет мой друг Сан Саныч.)
Помню, как долго не мог уснуть в первую ночь. Стоял, курил, смотрел на звезды. Время от времени слышались выстрелы: это развлекались пьяные солдаты…
