При последних словах Бонапарт сжал кулак и погрозил им Британии.
– Но русские мне ничего дурного не сделали. Вы, наверное, голодны? Хотите кофе и сахар?
– Благодарю вас, ваше величество.
– Очень хорошо, все это легко устроить. Вы будете это иметь. Но если в России думают, что меня легко разбить, то я предлагаю: пусть из генералов ваших, которые более других пользуются у вас уважением, как-то: Багратион, Дохтуров, брат ваш и прочие... Я не помянул Барклая, он не стоит того, чтобы мы о нем говорили. Пусть из них составят военный совет и рассмотрят положение, взвесят силы мои и ваши. Если найдут, что на вашей стороне больше шансов к выигрышу и меня легко разбить, то пускай назначат, где и когда им угодно будет драться. Я на все готов. Если же они найдут, что все шансы на моей стороне, как это и есть в действительности, то зачем же нам попусту горячиться и проливать кровь? Не лучше ли покончить дело миром прежде, чем баталия будет проиграна? Да и каковы будут последствия, если сражение будет за мною?
– Каковы же последствия, ваше величество?
– Последствия те, генерал, что я займу Москву. И какие бы меры я ни предпринимал к сбережению ее от разорения, всех их будет недостаточно. Помните: покоренная провинция или занятая неприятелем столица похожа на деву, которая потеряла честь свою. Что хочешь после делай, но чести возвратить уже невозможно. Я знаю, у вас говорят: Россия еще не в Москве. Но то же самое говорили и австрийцы, когда я шел на Вену. Когда же я занял их столицу, то вовсе по-иному залепетали. И с вами случится подобное. Столица ваша Москва, а не Петербург. Петербург не что иное, как резиденция. Настоящая же столица России – Москва.
Все это Тучков слушал молча. Наполеон же, напротив, говорил беспрестанно, то повышая голос, то сбавляя его до шепота. При этом он прохаживался по комнате взад-вперед. Тяжело переводя дыхание, император подошел совсем близко к генералу, испытующе глянул ему в глаза:
– Вы лифляндец?
– Нет, я настоящий русский.
– Из какой же вы провинции России?
– Из окрестностей Москвы.
– Ах, вот оно что, вы из Москвы?! – проговорил Бонапарт со злорадной иронией. – Так, значит, вы из Москвы! Я слышал, что именно вы, господа московские, хотите вести войну со мною?
– Не думаю, чтобы московские жители хотели воевать с вами. Особливо на своей земле. Но если богатые москвичи делают большие пожертвования, то это, в первую очередь, для защиты Отечества.
