Друг Мейлаха Хаим-Мойше, едва появившись в Ракитном, сразу встретился со старыми знакомыми. Жарким, ясным днем, когда извозчик, который вез его с вокзала, остановился на разбитой рыночной площади, чтобы высадить второго пассажира и отнести в дом его вещи, фаэтон тут же робко окружили молодые торговцы, человек восемь, из тех, что когда-то вместе с Хаимом-Мойше учились в хедере. Фаэтон остановился прямо перед их лавками, и было бы неприлично не подойти поздороваться. Хаим-Мойше, молодой человек с рыжеватой бородкой, одетый в серую охотничью куртку, слегка тесную в плечах, спрыгнул на землю. Его бледное лицо было спокойно, только в темных глазах блестела удивленная улыбка. Он узнал почти всех, припомнил их детские прозвища. Все лавочники успели обзавестись семьями, остепенились, располнели. У одного Хаим-Мойше, улыбаясь, измерил бороду и заметил, что она отросла на две ладони с лишком. У другого так и осталось над левой бровью багровое родимое пятно; он теперь был мясником.
Пока остальные стояли, глуповато улыбаясь, и не знали, что сказать, тот, что с родимым пятном, вдруг, густо покраснев, обратился к Хаиму-Мойше на «ты», как когда-то в хедере:
— Я слышал, ты теперь книжки по математике пишешь, говорят, я слышал…
— Что? — удивленно повернулся к нему Хаим-Мойше. — Да, пишу.
И оба смотрят друг другу в лицо и добродушно посмеиваются.
— Книжки по математике…
— Погодите, — говорит Хаим-Мойше, усаживаясь в фаэтон, — нечего смеяться над книжками по математике. Чтоб их писать, мозги нужны.
Когда фаэтон уже тронулся с места, он наклонился и крикнул:
— Как в домино, например…
И, оглянувшись назад, вдруг увидел красивую, стройную девушку, которая уже с минуту стояла на резном крыльце отцовского дома. Он встретился со взглядом ее больших, чуть навыкате глаз и от растерянности сделал такое движение, будто что-то забыл, — странное, неловкое, быстрое движение. Взгляд девушки был умным и вопрошающим, насмешливым, вызывающим даже.
— Кто это? — спросил он извозчика.
И пока он все еще пребывал под впечатлением от покатых плеч девушки, ее статной фигуры, чуть покачивающейся на высоких каблучках, словно на ходулях, — извозчик, обернувшись к нему и продолжая стегать кнутом мчащихся лошадей, отвечал, что это Хава Пойзнер, первая красавица Ракитного, что у нее была любовь с Прегером, заведующим талмуд-торой, но скоро она станет невестой Деслера, молодого Деслера из Берижинца.
