Царица вскочила, накинув на себя голубой шелковый халат.
- Молись, молись, Иванушка! Не думай! - прошептала она, набожно сложив руки на груди. - Стань на колени!
Иван вытянулся во весь рост.
- Не страшись! Найду я в себе силы держать ответ перед богом и народом. Найду силу, чтоб раздавить непокорных!
Анастасия испуганно сказала:
- Грешно, батюшка, не гневи господа, послушай меня!..
- Я - божий слуга на земле. Они - мои рабы! Не должны ли они молиться за божьего слугу? Они будут послушны мне, а я их послушание принесу в дар всевышнему. Я очистил монастыри от блуда, пьянства и лихоимства, очищу и души ближних слуг от лицеприятия и гордыни... Я поклялся в том святой троице и не нарушу клятвы. На площади дал я народу клятву - в строгости и справедливости судить и стоять за государство. Помнишь? Я не нарушу клятвы.
Анастасия глядела на мужа, и ей было жаль его. Она никогда не была за него спокойна. Ей всегда казалось, что вот-вот с ним должно что-то случиться. Он как бы искал опасностей, шел навстречу грозам.
- Неразумно умереть, не испытав всех сил своих!
Иван словно не видел жены и думал о чем-то другом, а не о том, о чем шел разговор. Глаза его загорелись. Очнувшись, осмотрелся кругом подозрительно.
- Никого нет? Да! Да! Ложись! Буду молчать. Язык не должен забегать вперед. Какая ты красавица! Только зачем ты такая хворая? Тебе сила тоже нужна. Ведь и ты им не люба. Сильвестровы прислужники сравнивают тебя с царицей Евдокией, гонительницей Иоанна Златоуста...
Раздался стук в дверь.
Иван вздрогнул, отшатнулся от жены. На носках подошел к дверям, приставив глаз к потаенному оконцу. Стук повторился.
- Входи! - строго сказал царь.
- Батюшка-государь! Дозволь молвить слово холопу твоему! - низко опустив голову, произнес постельничий Игнатий Вешняков.
- Говори.
- Из Нижегородского уезда пришли мужики.
- Чьи?
- Колычевские. Их отбил Грязной у стражи князя Старицкого.
Лицо Ивана Васильевича потемнело.
- Стража князя Владимира Андреевича перехватила колычевских мужиков? - тихо и грозно спросил царь.
- Так, великий государь! Они не хотели допустить беглецов пред твои царские пресветлые очи. Василий Грязной со стрельцами отбил.
- Слышишь, Анастасия? Братец-то мой какой храбрый! Колычевских мужиков полонил?
- А зачем то ему?
- Со словом на своего боярина шли они на государев двор, царица-государыня!
Царь отошел к окну, чтоб не было видно его волненья. Глубоко вздохнул.
- Обласкайте странников с пути-дороги, накормите, напоите их, а от нашего двора - никуда! Держите с милосердием. Явите пристойное. Ступай с богом.
