Никаких игр, которые я себе воображал, не было.
- Ложись на пол, - проговорила она, чуть задыхаясь от волнения.
Я лег на спину на ковер. Она присела на корточки рядом, взяла мой напрягшийся член в руку и чуть взрочнула, раз-два, очень по-любительски.
- Вот странно, - хрипло пробормотала она, и отпустила член, который мерно закачался перед ее глазами.
Я не видел ничего странного, а страшно хотел засосать ее соски, которые нависли над моим лицом, как ягоды. Ее ляжки и кругленькие коленки были так близко, что у меня мутилось в голове. Одной рукой я поглаживал их, а другой пытался коснуться груди.
- Подожди, - сказала она, и осторожно села мне на живот. - Я сама.
В ее голосе была неподдельная злость. Откуда-то появилась круглая коробочка с мазью. Она намазала мне член, и помазала себе. В это время я держал ее за попу, потому что появилась такая возможность. У нее была очень мускулистые ягодицы, я это уже знал, и мне очень нравилось их тискать, сдавливая их, и прижимая друг к другу. Тем временем она приподнялась, и начала нащупывать моим членом вход в себя... она справилась в несколько секунд, но мне казалось, что это длилось вечность. Она охнула от неожиданности, когда головка втиснулась в нее, и осталась на месте, не двигаясь. Ее ноги были сильно напряжены, и я с большим удовольствием их гладил, чувствуя ее налитые силой мускулы. "Сейчас", - пролепетала Элла, - "Я должна привыкнуть... Господи, как больно".
Наконец она подалась вниз, с глухим стоном опускаясь на меня, пока мой член не оказался в ней до конца. Я не чувствовал особого сопротивления при разрыве гимена, если он и был, было достаточно легко и приятно, хотя мышцы ее влагалища обжимали член невероятно плотно. Я бы кончил незамедлительно, если бы не видел перед собой ее сердитое, искаженное мукой лицо. Она не плакала, не проронила ни слезинки. Просто молча сидела на мне с красным, злым лицом, словно я был виноват в ее физиологических проблемах. Потом она нехотя принялась двигаться вверх-вниз, очевидно, читала в книжках, как это делается. Твердые груди чуть качались вместе с ней, и я в отчаянии схватился за них она тонко вскрикнула, и совершенно напрасно, потому что в этот момент меня прорвало, и я оросил ее внутренности огромным плевком спермы, и не один раз, пока не истощился. Она в это время охала и ворочалась на мне. Потом я попросил ее слезть, она приподнялась, с ужасом заглядывая себе под низ, словно ожидая увидеть там развороченную рану.
