За окном свирепствовала буря. Небо прорезали молнии, в их свете дом напоминал приютившийся на берегу маяк.
Добравшись до гостиной, я увидел, что произошло. В распахнутую стеклянную дверь ворвался ветер и опрокинул хрустальную вазу — падая, она разлетелась на тысячи осколков. Потоки дождя заливали гостиную.
«Вот дерьмо!»
Я поспешно захлопнул дверь и поплелся на кухню за спичками. Вернувшись, я почувствовал, что в гостиной кто-то есть, а секунду спустя услышал за спиной прерывистый звук чужого дыхания. Я резко повернулся и…
* * *
На фоне темно-синего ночного неба, как в театре теней, вырисовывался тонкий и хрупкий женский силуэт.
Я подпрыгнул от удивления и вытаращил глаза. Если меня не подводило зрение, девушка была абсолютно голая: одной рукой она прикрывала низ живота, другой — грудь.
«Этого еще не хватало!»
Я подошел ближе и, оглядев ее с головы до ног, спросил:
— Кто вы?
— А вы, я смотрю, не смущаетесь! — откликнулась она.
Девушка схватила с дивана шерстяной клетчатый плед и обернула его вокруг талии.
— Бред какой-то! Что значит «не смущаетесь»? Это мой дом!
— Возможно, но это не дает права…
— Кто вы? — Я повторил свой вопрос.
— Думала, вы меня узнаете.
В темноте я не мог ее разглядеть, но голос точно был незнаком, и потом, мне совершенно не хотелось играть в загадки. Чиркнув спичкой, я зажег фитиль штормовой лампы, которую когда-то откопал на блошином рынке в Пасадене.
Комната осветилась теплым сиянием, и я смог наконец разглядеть непрошеную гостью — это была женщина лет двадцати пяти. Она смотрела мне в глаза, и в ее взгляде читались одновременно испуг и вызов, с длинных волос медового цвета ручьями стекала вода.
— С чего вы взяли, что я должен вас узнать? Мы никогда не встречались.
Она насмешливо хихикнула, но мне было не до шуток.
— Все, с меня хватит! Кто вы такая и что тут делаете?
— Это же я, Билли! — спокойно ответила она, натянув повыше плед.
Тут я заметил, что она вся дрожит. Неудивительно, промокла насквозь, а в комнате холод, как на Северном полюсе.
— Не знаю никакой Билли.
Я открыл шкаф из орехового дерева, где вперемешку были свалены все мои вещи, порылся в спортивной сумке и извлек оттуда пляжное полотенце с гавайскими узорами.
— Держите! — крикнул я, кинув его через всю гостиную.
Она на лету поймала полотенце и стала вытирать лицо и волосы, недоверчиво посматривая на меня.
— Я Билли Донелли, — произнесла она, выжидающе глядя на меня.
Несколько секунд я стоял неподвижно, не до конца понимая смысл сказанного. Билли Донелли была персонажем второго плана моих романов: довольно привлекательная, но одинокая девушка, работавшая медсестрой в государственной больнице Бостона. Многие читательницы узнавали в ней себя — эдакая сорвиголова, вечно впутывающаяся в дурацкие любовные истории.
