ЗОНА. ВОРОНЦОВ
В голове остерегающе вспыхнули слова: "срок... срок... срок..."
Бросил я подонка и вытер брезгливо о него свои руки, словно от дерьма очистился. Кинулся в проход, там Сынка держал на руках раненого Ваську. Он еще трепыхался, но явно был не жилец: мертво болталась перебитая нога, глаза подернуты белесой пленкой, клюв судорожно раскрывался...
Обернулся я в новой вспышке ярости к лежащему жлобу и думаю: "добить надо, будь что будет". А тот тоже харкает кровью, жалкий, синий. Тошно прикасаться к такому...
А тут Васька словно прочел мысли и остерег от убийства, тихо позвал меня: "Кар-р..."
Словно холодной водой окатило: опустил руки, вернулся всеми мыслями к нему, осторожненько взял, подул на хохолок, понял: голова цела -- уже неплохо. На груди обнаружил неглубокий порез, оттуда сочилась маленькими каплями сукровица. Тут кто-то подал кусочек ваты, смоченный непонятно как сохранившимся в бараке одеколоном, чьи-то руки протянули стрептоцид, бинт принесли.
Так мне стало тепло на душе, любят они птицу мою...
Ловко промыли рану, я прямо смотреть на ворона не мог, отдал его, в стороне встал, а тот -- смотрит ошалело, одичал в минуту. Сгущенку принесли, белый хлеб, накормили его. Глаз его просветлел, и он как бы подмигнул мне: будем жить... А мне не до смеху -- руки трясутся, колотун бьет...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Бакланов с побитым лицом скрылся в умывальнике, надеясь, что все останется в тайне. Очень не хотел, чтобы весть о драке разнеслась по зоне. Сидел до отбоя в умывальнике, обдумывая, как отомстить Квазимоде за это оскорбление. Открытой мести боялся, зная, что ее не простят воры: сам виноват, -- но и мириться со случившимся не хотел, ведь если об этом постыдном унижении прознают слабаки, которых он ненавидел и сам частенько бил, они перестанут его бояться... Как же подставил его Кваз!..
Но что самое удивительное в этой сшибке, -- Бакланов стал панически бояться ворон... Он вздрагивал от их крика, испуганно озирался, шагая в колонне на завод и обратно, в нем шла какая-то борьба, проступали его болезненная обреченность и неуверенность...
НЕБО. ВОРОН
Придя в себя после унижения, я дал слово никогда не стараться быть похожим на человека. Я -- птица и тем велик, и мое птичье достоинство никогда не допустит такой низости, как прием алкоголя. Я -- рисующий Картину Жизни, а значит -- иной, не человек, но и не серая глупая ворона. Осторожность -- признак ума. Предназначение мое обязывает беречь себя, как мыслящую единицу Космоса. И во всем случившемся виноват я сам, доверившись людям. Но теперь я понял, как далек от них и как это хорошо...
