Потом под наблюдением Ларисы Павловны я записывал поступившую в журнал, ставил ей капельницу- этому в терапии меня научили хорошо, и я ни разу не опозорился. А потом набирал и колол промедол.
Наркотики хранились в сейфе на моём посту. С виду этот промедол представлял собою совершенно обычные ампулы ёмкостью в 1 мл, по 10 штук в стандартных картонных коробочках, в которых обычно расфасовывают витамины, камфару, платифиллин и тому подобные мелочи.
Я отпилил кончик ампулы и аккуратно набрал в шприц.
-Пустую ампулу не выбрасывай! Я за них каждую неделю отчитываюсь главной сестре и начмеду. Спрячь снова в сейф, там для пустых специальный пакетик. И сразу же списывай, ещё до того, как сделаешь- в истории болезни и в журнале учёта наркотиков...
Потом я пошёл выполнять вечерние назначения на своём посту, и мы расстались часа на два. Эта работа оказалась точно такой, как и в терапии, и я быстро сориентировался. Ходячие больные приходили на укол в мою процедурку, к лежачим я подходил сам.
-Практикант? Медбрат? Студент мединститута?- расспрашивали меня в каждой палате.- Ну и правильно, нужно и учиться, и работать. Лариска вон, вообще одна осталась- и днюет здесь, и ночует...
Потом подняли ребёнка- мальчика 7 лет со сложным переломом в области локтевого сустава. Пришёл анестезиолог и давал наркоз; Поливода и Мельник вправляли. То, что перелом- сложный, было ясно и так, по наличию сразу троих здоровых мужиков, совершенно заслонивших спинами крохотное тело. Потом мы с Ларисой Павловной гипсовали- вернее, гипсовала она, Мельник держал ручку во вправленном положении, а я лишь придерживал застывающий гипс и следил за действиями старшей медсестры. Впрочем, следить было тяжело- Жура делала это настолько быстро, настолько профессионально и здорово, что я почти ничего не успел отметить для себя.
-Ничего, пару раз сам наложишь- научишься,- усмехнулась она.
Ещё не проснувшегося после наркоза пацанёнка отдали мамаше и отправили обоих в детскую палату.
-Через два часа рентгенконтроль,- озабоченно сказала моя наставница.- А сейчас пошли ужинать. Уже всё готово, и чайник давно вскипел.
Я попробовал отказаться, говоря, что совсем, ни капельки не голоден- и это была правда. Хоть я и ел последний раз утром, дома, мне совсем сейчас не хотелось- было даже какое-то отвращение к еде. Но Лариса Павловна велела мне не говорить ерунды.
-Кто не ест- тот не работает. Давай-ка, Санечка, повечерим. Пока нам новую обойму не накидали...
