Но Магаляс лежал совсем спокойно на спине и спал; правая рука отсутствовала почти по локоть и заканчивалась булавововидной повязкой, слегка кровавой на торце. Лицо паренька было вполне спокойно и безучастно, мне показалось, что даже какое-то блаженство проглядывает. В левую руку ему что-то капало, какой-то лечебный раствор.
Лариса Павловна подошла, проверила капельницу, осторожно провела ладошкой по щеке больного. Тот сразу открыл глаза, глянул вопросительно.
-Всё нормально. Слегка болит, но терпимо,- он тут же закрыл глаза и продолжил спать как ни в чём не бывало.
-Во держится,- не смог не восхититься я, когда мы вышли из палаты.- Как Мересьев, или как Николай Островский... После такого... во сила воли у человека!
-Держится!- хмыкнула Лариса Павловна.-Ты думаешь, что ему это больших усилий стоит? Да ему ж наркоту Гера назначил, и как следует- не пром, а омнопушу двухпроцентную каждые четыре часа...
Оказалось, что поведение изувеченного, столь поразившее меня, объясняется вовсе не какими-то особыми волевыми или характерологическими качествами, а тем, что он "медикаментозно загружен"- короче говоря, под кайфом. "Пром"- промедол- наркотик довольно слабый. А омнопон 2%- то, что нужно. Я тут же вспомнил курс фармакологии- основным эффектом наркотических опиатов было чувство эйфории. Таламус и лимбическая система... Так вот оно что...
-Наркота в травме- первое дело,- сказала Марчук.- В качестве противошокового средства, в качестве обезболивающего в ближайшем послеоперационном периоде, в качестве основного стимулятора жизненных процессов в остром периоде травматической болезни. За сутки уходит 50-60 ампул. Один учёт, хранение, списывание у меня вот где сидят. Это же препараты списка "А". Знаешь, как назначаются, как делаются, как списываются? Пошли, объясню, а заодно и твои обязанности на посту...
Мои обязанности на посту Лариса Павловна рассказывала не меньше часу. Я слушал как можно внимательнее, стараясь ничего не упустить. Как оказалось, я был совершенно "стерилен", и четыре недели "производственной практики", которые я добросовестно отсидел в терапии, можно было смело спускать в унитаз. Реально, кроме уколов, меня там ничему не научили.
Старшую этот факт не смущал нисколько. Она сидела совсем рядом, вплотную, и терпеливо разъясняла мне самые элементарные вещи. Я её хорошо понимал, если не сказать- чувствовал. Не в физическом, конечно, смысле, а в ментальном. Да, хорошо учиться по книгам, таблицам, методичкам и атласам. Но если живой человек тебе всё это объяснит, причём на твоём индивидуальном языке, такое обучение и будет самым эффективным. Лариса Павловна мой внутренний язык понимала. Я не мог не ощутить и не оценить этой особенной, трудновыразимой чуткости. Увы, я уже очень хорошо знал, что у совсем немногих преподавателей, да и вообще, у людей, редко встречается это качество. Старшая, похоже, была очень умна. А энтузиазма ей и подавно было не занимать.
