Ермаков поймал пилота на мушку, но его опередил Максим. Попал точно между лопаток, и летчик, свалившись, неподвижно застыл на песчаной плешине.
— Как я его! — Максим повернул улыбающееся лицо к Андрею.
«Мессершмитт» горел. В огне взрывались снаряды, патроны. Лист обшивки вышибло, искрил в бензиновом пламени алюминий. Из окопа боевого охранения длинными очередями бил пулемет, стреляли из винтовок.
Цель фрицы не видели, они не разглядели, откуда стрелял Максим — на этот раз у Быкова было неплохое укрытие. Они просто выпускали пули в сторону русских, еще не привыкнув, что немецкие самолеты тоже сбивают, гибнут их пилоты и происходит это все чаще.
Солдат в кителе перемахнул через бруствер, за ним еще двое. Пригибаясь, они бежали к месту падения самолета, возможно, надеясь, что летчик еще жив. Немцев прикрывал пулемет и несколько винтовок.
Стрелять по ним — означало окончательно обнаружить себя. Наблюдение за передним краем сорвется. Может, важнее уложить одного-другого немца? Но ситуация неожиданно изменилась.
Вначале промчался еще один «Мессершмитт», видимо, напарник убитого пилота. С земли ему махали касками, что-то кричали. «Мессер» качнул крыльями и, сделав круг над горевшим самолетом, повернул снова к нашим позициям.
— Герой сраный, — бормотал Андрей. — Отомстить за другого героя собирается.
Выстрелил вслед, зная, что этим может обнаружить себя. Но немецких летчиков он ненавидел особо. Нагляделся, как они добивают людей с тонущих судов, как расстреливают раненых под обрывом, где они ждут эвакуации и остаются лежать на пропитанном кровью брезенте, а рядом белые полотнища с изображением санитарного красного креста.
Командиры хорошо знали, что никакие красные кресты не помогут. Немецкие пилоты будут вести огонь по раненым, пока не кончится боезапас. Промахнуться по неподвижной цели трудно, да и ползущего бойца с перебитыми ногами добить легко. Вечером, когда будут подводить итоги дневных вылетов, эти десятки раненых впишут в графу уничтоженных красноармейцев. Боевой вылет. Какая разница, бежали они в атаку, стреляли из окопов или лежали беспомощные, с тяжелыми ранениями, ожидая переправы.
— Ну что, будем по ним стрелять? — спросил Максим.
С левого берега с характерным шелестящим звуком летел тяжелый снаряд. Ударило метрах в ста от немецкой траншеи боевого охранения. Артиллеристы где-то в лесу за Волгой подправили прицел. Следующий снаряд лег ближе. Трое немцев нырнули в воронку. Снаряды, видимо, 122-миллиметровые, выбрасывали вверх тучи песка, смерзшиеся комья. Но разброс был слишком велик, стреляли с расстояния не менее трех километров. Ни один снаряд во вражескую траншею не попал.
