— Это верно, — согласился Бурмасов. — Ваш брат, немец… да ладно, ладно, не ярись… насчет приврать ваш брат почестней нашего… Но тогда изволь, объяснись – за что?
Фон Штраубе, несмотря на природную замкнутость, давно уже ощущал потребность перед кем-то выговориться. Сейчас предоставлялся тот самый случай: Бурмасов едва ли пойдет доносить, да, проспавшись, и не вспомнит, что накануне было сказано. Потому с легкостью, какая не пристала подобной теме, ответил:
— Вот как раз именно за шпионаж…
Глава 4
Бурмасов (окончание)
—?!..
— Представь себе. Передал бумаги с планами Адмиралтейства.
— Ну?! — выдохнул Бурмасов. — Вот удивил так удивил!.. Да ты, брат, не бойся, я к тебе даже с завистью, твой случай все ж полегче моего… И что, неужто за деньги?.. Навряд ли. Крез из тебя никакой – даже шинелюшка вон, гляжу, с дырой, кушать просит, и мелочь в кармане звенит – на портмонет не накопил… Коль за деньги – так, ей-Богу, взял бы лучше у меня, если так нужны.
— Нет, деньги тут ни при чем, — отмахнулся фон Штраубе. — Я – вот за это. — Он показал картонную карточку.
Бурмасов изумился:
— Футы-нуты! И из-за этой чепухенции!.. Эка невидаль – во дворец!..
— Да постой ты, — перебил его фон Штраубе. — Ты хоть знаешь, в чем дело?
— Что там может быть? Скучища какая-нибудь. Тезоименитство, что ли?
— Дурак ты! Про тайну императорского дома слыхал? Газеты хоть иногда читаешь?
— Газеты?.. Да, собственно, я… не по этой части… А что там, в газетах-то?
— Оно и смотрю – ты больше по части шампанского, — в сердцах сказал фон Штраубе. — Уже вторую неделю все газеты трубят.
— Так просвети, окажи милость, коли такой читатель.
— Натуральный бирюк! Просвещу, куда ж деться… В последний день осьмнадцатого столетия царствующий тогда император Павел собственноручно написал послание, адресованное российскому императору, который будет править на черте столетий девятнадцатого и двадцатого. Какой у нас нынче год на дворе?
— Ну… через три дня, кажись, уж тысяча девятьсот первый наступит.
— "Кажись"! Слава Богу, хоть год помнишь, в котором живешь… Стало быть, послезавтра – эта самая черта, рубеж веков!.. Конверт с печатями Мальтийского ордена сто лет хранился в специально созданной для такого случая секретной канцелярии, никто из царствующих особ не решился преступить, ибо оговорено было, что в нем – величайшая тайна империи, а может, и всего мира, беда тому, кто прежде срока посягнет. Да и бесчестие тоже – нарушить волю убиенного императора. И вот не далее как послезавтра император Николай во дворце, в присутствии специально приглашенных для такого случая особ вскроет Павловский конверт. Ты что, вправду ничего не слыхал?
