Или кинемся, плача, в объятья?
Не спеши угадать, погоди.
Никакого не нужно ответа.
Головой у меня на груди
Ты тихонько поспи до рассвета…
Полог леса и глину полей —
Навсегда вы мне это оставьте, —
И обмотки ночных патрулей,
Отраженные в мокром асфальте.
И еще — юной женщины взгляд,
Только взгляд, без единого слова, —
Что из дальнего вечера взят,
Не лишенный значенья былого.
Да, любовь оказалась сильна
В сочетаньи с войной и разрухой.
Как достойно держалась она
Даже перед смертельной разлукой.
Эту малую вспышку огня
Из кремня высекало кресало,
И она среди ночи и дня,
К удивлению, не угасала.
Оказалось, что ей нипочем,
А как будто бы даже на пользу, —
Холод, голод и мрак за плечом,
И тревоги отнюдь не для форсу.
И жила она жизнью своей
Над печалями фронта и тыла,
И, пожалуй, единственной ей
Затемнение на руку было…
Но почти уже стало светло.
Командира поблескивал «виллис».
Капли избороздили стекло,
Так их путь прихотлив и извилист.
И моторы уже завели,
И машины гудящей струною,
Ровно выстроясь, как журавли,
Потянулись одна за одною.
