Этот счастливый итог вряд ли мог иметь место, если бы не моральная и физическая поддержка от самого факта присутствия Веллингтона на полуострове и его действий, когда он отвлекал на себя часть французских войск, неоднократно облегчавшая расширение партизанской войны. И все-таки встает вопрос и порождает интересную мысль: а не было ли так, что его победы в 1812 году, побуждавшие французов уменьшать свои потери и сжимать свою зону, улучшили их перспективы и затруднили его собственное наступление в 1813 году? В самом деле, чем больше были бы рассредоточены французские войска в Испании и чем дольше они там находились бы, тем более вероятным и полным был бы их окончательный разгром. Война на полуострове стала выдающимся историческим примером, достигнутым даже больше с помощью инстинктивного здравого смысла, чем преднамеренно, типом стратегии, который спустя столетие Лоуренс Аравийский развил в аргументированную теорию и применил на практике, хотя и без такого четко выраженного исполнения.
Теперь от «испанской язвы» мы должны вернуться к исследованию еще одного типа стратегии, который оказал влияние на действия Наполеона.
Наполеон от Вильно до Ватерлоо
Русская кампания 1812 года — естественный кульминационный пункт тенденций, уже просматривавшихся и разраставшихся в наполеоновской стратегии, — то, что он все больше и больше полагался на массу, чем на подвижность, и больше на стратегическое построение, чем на внезапность. Географические условия России всего лишь подчеркнули ее слабости.
Сам масштаб брошенных против России наполеоновских войск — 450 тысяч человек (в первом эшелоне. Кроме того, 160 тысяч находились во втором оперативном эшелоне и позже постепенно вводились на русскую территорию. — Ред.) — вынуждает его принять почти линейный принцип их построения, который, в свою очередь, влечет за собой прямое воздействие по линии наибольшего ожидания (наиболее вероятному для противника направлению). Как и немцы в 1914 году на Западе, он сосредоточил очень много сил на одном из флангов своего построения — левом — и рассчитывал развернуть его с широким охватом на русских у Вильны (Вильнюс). Но, даже принимая во внимание медлительность его брата Жерома в роли силы, сковывающей русских (не сковывающих, а разделяющих — действовал в промежутках между 1-й и 2-й русскими армиями. — Ред.), этот маневр был слишком неуклюжим и слишком прямолинейным, чтобы стать эффективным средством отвлечения и нарушения устойчивости противника, если только, правда, последний не будет исключительным идиотом. И в данном случае недостатки этого маневра были использованы русскими сознательным принятием стратегии уклонения от генерального сражения. (Русские армии насчитывали около 220–240 тысяч: 1-я армия — 110–127 тысяч, 2-я армия — 45–48 тысяч, 3-я армия — 43–46 тысяч и корпус Эссена под Ригой — 18,5 тысячи. Против них Наполеон в первом эшелоне бросил около 450 тысяч. Отступая, в основном в успешных арьергардных боях, русские наносили врагу тяжелые потери. Только за начальный период войны французы и их союзники потеряли 150 тысяч убитыми, ранеными и дезертировавшими. Наполеон был вынужден 17 (29) июля отдать приказ остановиться на 7–8 дней для отдыха на рубеже от Велижа до Могилева. —
