Но не успел старшина с бойцами подойти к развалинам павильона, как вдруг изуродованная кровля зашевелилась.
Наступила секунда общего оцепенения. Все смотрели на большую пробоину в центре крыши. В пробоине медленно показалась белая голова, сперва одно, а затем другое плечо и, наконец, весь торс человека, очевидно ставшего там, внутри, на ноги.
Это был как бы гипсовый слепок с майора.
Его сразу признали только потому, что в павильоне никого другого быть не могло. В лице у майора не было ни кровинки, но это лицо смущенно улыбалось.
Все поощрительно заулыбались ему навстречу, не решаясь поверить, что все обошлось. И в этот миг майор вдруг сильно чихнул.
Казалось, даже из-за шиворота у него брызнули фонтаны известковой пудры.
И тут наступила нервная разрядка — все захохотали. Хохотали долго, во всю глотку, как бы компенсируя себя за только что перенесенные тоскливые минуты.
Комендант первым взял себя в руки и вместе со старшим врачом, старшиной и санитарами осторожно извлек майора на свет божий, отогнув разорванные листы кровельного железа. Майора положили на носилки. И как только носилки тронулись, смех и громкие разговоры сразу прекратились. Доктор шел рядом с носилками, не выпуская пульса пострадавшего. А тот виновато и благодарно улыбался. Выяснилось, что говорить он пока не мог.
За истекшие четверть часа на КП было слышно только тоненькое женское всхлипывание. А затем, неожиданно и некстати, снаружи раздался громкий хохот нескольких десятков людей.
— Что они там?! Посходили с ума? — ни к кому не обращаясь, спросил командир базы и пошел к выходу.
Докторша торопливо захрустела гравием за его спиной.
Подойдя вплотную к контрольному посту и щуря глаза от дневного света, адмирал раскинул руки, упершись ладонями в необлицованные стенки узкого входа в тоннель. Он запирал выход для той, которая сейчас от волнения прерывисто дышала ему в левое ухо, стараясь разглядеть, что делается там, у павильона.
Общего отбоя еще не было, и никто не должен был покидать своих мест на КП. Кроме того, не было оснований считать, что старшему врачу нужна подмога, а командир базы не хотел выпускать докторшу с заплаканным лицом.
Вплотную, справа от адмирала, под скальным козырьком стоял часовой с автоматом на груди и, не обращая внимания на начальство, пристально смотрел в сторону бывшего воздушного замка, вокруг которого толпилось кольцо смеющихся.
Приглядевшись, контр-адмирал различил в центре прорванной кровли белую фигуру, вернее, бюст какого-то человека — майор был жив!
