На этот раз, в случае с майором, обвинение было настолько нелепым, что сам подозреваемый ничего не мог понять, а затем решил, что его разыгрывают, так как авиация к ночным действиям не привлекалась вовсе. Однако следователь держался другого мнения. Самым удивительным оказалось утверждение, что якобы вследствие доклада офицера для связи ВВС недостаточно обеспечили успех последней операции.
(Это напомнило контр-адмиралу логику первого обвинения, предъявленного ему на Дальнем Востоке.)
Майор пытался разъяснить, что постановка задач авиации и объем ее использования в конечном итоге определяется командованием, и все же не смог избежать сакраментального вопроса: «Что вас побудило?» Не дождавшись ответа, человек с сумкой угрожающе повысил голос. Тогда майор, которому все вдруг стало совершенно безразлично, тихо сказал:
— Я вам отвечать не буду!
— Ах так?! Тогда подпишитесь под протоколом и этой припиской «об отказе давать показания»!
Еще тише и еще спокойнее майор ответил:
— Я ничего подписывать не буду.
Последовала недоуменная пауза, вслед за которой на повышенной ноте, но с долей растерянности угрожающе прозвучало:
— Ах так?! Ну, вы сейчас заговорите иначе! — При этом гость штаба сгреб все бумаги в сумку и вылетел из помещения. Еще больше он растерялся, когда чья-то стальная клешня больно сжала его запястье и оттянула под веранду дома.
— У нас здесь днем ходить не полагается, — спокойно, но твердо изрек комендант и выразительно показал на небо. — Вы, наверное, к командиру базы? — Гайк слышал весь диалог через открытое окно. — Так я вас провожу в тоннель…
Потому ли, что он вспомнил дальневосточную тоску, потому ли, что успел глубоко оценить военные и особенно штабные качества майора, а может, и потому, что боковым зрением чувствовал на себе нестерпимый взгляд младшего военврача, но командир базы вдруг произнес спокойно и твердо, не дав следователю договорить, что… «мы располагаем материалом…».
— Никуда он не поедет. Вас не устраивает такое решение? Тогда обратитесь к командующему армией. Это недалеко, вас проводят… Можете идти. Я занят.
Ответ был настолько неожиданным, вернее непривычным, что следователь не произнес ни одного слова. Он осторожно взял свою сумку и фуражку и двинулся к выходу из тоннеля. Для присутствующих осталось неясным — собирается он опротестовать решение, поедет ли к командующему, или к члену Военного Совета, или…
Через пять минут дежурный флаг-офицер доложил, что гость прошел по ходам сообщения на стоянку машин, огрызнулся на предложение дать проводника и скрылся в том направлении, откуда прибыл.
