книгу, и я рассказываю вам о том, что это
значило для меня.
Принципы шифропанков привели меня к пониманию, как лучше всего противостоять попыткам властных сил – правительств, корпораций, органов надзора – изымать данные незащищенных граждан. Политический режим часто использует контроль за информацией, чтобы причинять людям боль, подавлять их или затыкать им рты. По моему разумению, этика шифропанков могла защитить граждан, сделав их знание их собственностью, недоступной для кого-либо еще. Это подобно свободе в понимании Тома Пейна[26]: она была для него единственным бастионом, способным противостоять причинению вреда и агрессии. Мы тоже открыто шли к своей цели: превратить инструменты подавления в инструменты свободы. В результате в 1997 году я разработал новый инструмент под названием «Резиновый шланг» (Rubberhose), позволяющий скрыть зашифрованные данные под несколькими слоями ложной информации, чтобы никакой отдельно взятый пароль не мог стать ключом к самым важным для человека данным. Информация должна была быть совершенно недоступной, за исключением ситуации, когда человек, которого она касалась, предпримет конкретные усилия, чтобы ее раскрыть. Этот метод стал практическим применением теории игр, так как позволял держать важную информацию в секрете не только путем шифрования, но и путем ее сокрытия. Для общего блага я хотел сломить власть следователей, чтобы они никогда не могли быть уверены в исчерпанности ключей. Должен сказать, WikiLeaks основывался на идее, что само наличие источников можно полностью отрицать. Когда-нибудь, представлял я себе, эта технология позволит людям открыто высказываться, даже если все могущественные власти пригрозят наказанием всем выступающим. Шифропанки сделали это возможным, с самого начала оспаривая все соглашения и законы, препятствующие шифрованию.
Однако я забегаю вперед. В то время нас больше беспокоили вопросы, имеющие конституционное значение. В начале 1990х годов правительство США стремилось доказать, что дискета с защитным кодом должна рассматриваться как оружие. Когда мы решили заняться делом изменения мира, пусть и в небольшом масштабе, то едва ли представляли, насколько быстро попытаются ограничить нашу свободу слова. Мы оказались связанными по рукам и ногам. Отправка определенных фрагментов кода или посадка на самолет с шифром, вытатуированным на руке, практически превращали вас в торговца оружием. Государственный абсурд всегда стоял на пути любой попытки утвердить свободу.
