— Почему непослушание?
— Непослушание — большое зло. Бог учит послушанию, покорности царю, отечеству. Зарубите это себе на носу, хлопцы. Господа, они, видите ли, почтенье любят, — наставительно продолжал он, — а богатство у них — от бога. Меня уважают, сам начальник цеха один раз даже за руку поздоровался. А почему? Потому что знаю одно — тружусь, стараюсь, дурного слова не скажу. — Замолк и добавил: — Оно у меня, это адское пекло, давно в печенках сидит, я бы сбежал от него куда глаза глядят… Да куда убежишь? Тут можно заработать и на земельку скопить. Даст бог, вернемся в село…
Степан, провожая Григория, спросил:
— Как тебе мой батька?
— Хороший человек.
— Порой странно рассуждает… но я молчу — отцам перечить не годится. День и ночь на заводе, ему и подумать некогда. — Степан дружески положил руку на плечо Григория, весело сказал: — Давай в следующее воскресенье махнем на гулянье.
— Давай! — согласился Григорий и решил, не откладывая, сходить на городской базар и купить себе кое-что из одежды.
3
Озерный базар, где можно купить все, что угодно, располагался рядом с вокзальной площадью.
Справа от входа длинной шеренгой стояли законченные кузнецы с огромными, как кувалды, руками. Не задерживаясь, Григорий прошел кузнечный ряд и очутился на толкучке. Народу — не пробиться. Движется шумный, пестрый людской поток, смех и громкие выкрики сливаются в несмолкающий гул.
Прежде всего нужно найти рубашку, а может, и новые штаны сторговать… Но цены заламывали такие, что Григорий повесил голову. Откуда только проклятый штраф взялся?
На прилавках, на расстеленных ряднах и рушниках красовались румяные паляницы, пряники всех цветов и размеров, медовики, раскрашенные лошадки, пирожки и даже фигурки краснощеких панычей из теста… Он бродил между рядами лавчонок и полотняных палаток, где торговали разной мелочью: лентами, бусами, свечками, зеркальцами, ваксой, кружевами. Рядом с дегтем красовались на полках флаконы с духами.
Возле одной лавчонки стоял невысокий, седой старик с картузом в руке. Ему бросали медяки, он не благодарил, а молча, как зачарованный, смотрел в одну точку неподвижным, сосредоточенным взглядом, будто видел что-то, недоступное другим…
Молодая цыганка в широкой юбке и ярком цветастом платке выкрикивала:
— Позолоти ручку — наворожу, всю правду скажу…
Чего только не увидел Григорий там, где продавали старье!.. Засаленный сотнями рук, обтрепанный псалтырь в кожаном переплете, сапоги со сбитыми каблуками, такие высохшие, будто их носил еще римский император, ремни, ожерелья, баулы, ножи и вилки, натертые песком или кирпичом…
