— Да выиграл-то, — сказала мама, — деньги-то большие, знаешь кто? Наш ухогорлонос! И не знает, что с ними делать!
Отец швырнул газету, даже смял ее, вскакивая и смеясь.
— Везет же дуракам!
Но тут встала бабушка и, придвинувшись к отцу, к самому дорогому человеку, который вот прошел всю войну и вернулся живым и здоровым, чтобы защитить нас, проговорила очень серьезно и небывало для нее строго:
— Нет, не везет! Это перед ним Бог извиняется!
Тот вечер выдался неспокойным в нашем доме, потому что бабушка рассказывала историю доктора Россихина, а отец ее то подначивал, то подтрунивал: фронтовик, он считал, что имеет на это право.
Она говорила про эвакуированных женщин, которые наседали на доктора, вместо того чтобы его благодарить, а отец отвечал, что война и ничего страшного; она продолжала, как кончились у него дрова, и он сидел в холодном доме, а отец спрашивал ее, можно ли это сравнить с солдатом, который лежит в промерзшей земле и при этом ухитряется не заболеть; она говорила про туберкулез и смерть Елены Павловны, про рояль, до продажи которого дошло дело и даже до продажи дома, и отец от всего отмахивался, будто от комаров: да что это за беды такие? Везде так, всюду гибнут люди, а в блокаду было как? Но когда бабушка дошла до сына доктора, отец разошелся.
— Да их всех, кто в плен сдался, надо к стенке ставить. Приказ особый был!
Не знаю, почему, но мне не нравился отцовский крик. Ведь он не знал Женю, Елену Павловну, два раза всего-то видел Николая Евлампиевича, и зря он так по-злому кричит на бабушку.
Вот она и заплакала. И даже как-то по-особенному заплакала — слезы катились из открытых глаз, а она не моргала. Будто увидела что-то страшное.
А спор оборвал я. Глупыми, в общем, словами. Я сказал, стараясь примирить отца с бабушкиным рассказом, отцовскую войну и доктора Николая Евлампиевича, которому вдруг так повезло.
— Папа, — сказал я жарко, — да не нужны нам эти двадцать пять тысяч! Бог с ними!
Отец осекся. Посмотрел на меня с удивлением и спросил:
— Да я разве про них?
Все случилось очень быстро.
Николай Евлампиевич зашел к нам, потом получил свой выигрыш и принес его домой. Позже выяснилось, что в сберкассе доктора уговаривали оставить деньги там, на книжке, а не уносить целую сумку бумажек, но он зачем-то уперся.
А ночью неизвестные воры неслышно сломали стекло в окне на первом этаже, вошли в дом и забрали деньги, наставив на доктора пистолет.
И доктор сошел с ума.
