— Вы хотите нам что-то показать, Вера? Покажите, пожалуйста, Веру крупным планом.
Через секунду все мониторы показывали шрам шириной в дюйм, который пересекал лицо Веры от уха до середины лба.
— Как это произошло? — спросила Линн.
— Он бросился на меня со стамеской. И бил меня прямо по лицу.
Заметив знак, поданный ей режиссером, Линн повернулась к камере:
— Через минуту мы продолжим наш разговор с этими мужественными женщинами.
* * *
Линн пожимала руки участникам программы, покидавшим Зеленую комнату, и желала им всего хорошего. Несколько женщин крепко обняли ее на прощанье.
Чувства, которые Линн испытывала к тем, кого она приглашала в свои программы, были самыми разными. Ей нравилось вступать в полемику перед камерой с неряшливо одетыми домовладельцами, преступно обиравшими своих жильцов, но позже общение с ними вызывало у нее чувство отвращения. Когда же она сталкивалась с несчастными жертвами, ей хотелось отвезти их к себе домой и накормить гороховым супом.
Кара Миллет, продюсер Линн, похлопала ее по плечу, когда она прощалась с последней участницей передачи. Кара была пухленькой рыжеволосой женщиной и всегда носила яркие юбки в цыганском стиле.
— Великолепное шоу.
Линн обернулась:
— Спасибо.
— Ты не собираешься напомнить мне, как я сопротивлялась тому, чтобы эта тема, обсуждавшаяся не один раз, всплывала в очередной нашей программе?
Линн улыбнулась, встряхнув своими темными волнистыми волосами:
— Я знала, что права. У нас не так уж много программ о жестокости в семье. Люди смотрят их на одном дыхании, а затем с нетерпением ждут следующих.
— Все дело в том, как ты преподносишь тему. Ты не скрываешь того, что думаешь. Ты привлекаешь зрителей, потому что они верят, что твои гости и сама тема не становятся для тебя лишь способом добиться успеха.
Линн вытащила кусок пончика из мусора, валявшегося около кофейного автомата.
— Каждый, кто делает свою программу, заботится лишь о том, как бы его распрекрасный хвост не поблек, да перья не помялись. Вот — Джералдо, — сказала она, принимая экстравагантную позу, — со своими монашками-клептоманками. А вот — Салли… с шизофреничками-феминистками. Простые жизненные проблемы, которые кажутся слишком обыденными, превращаются в ничто и уступают место развлекательному моменту.
— Как? Еще одна избитая жена? Скучища. Там есть что-нибудь повеселее?
— Не ешь это. — Кара взяла кусок пончика. — Я дам тебе свежий.
Линн забрала кусок обратно.
— Мне нужно только что-нибудь куснуть. Я собираюсь на ужин к брату. Он расстраивается, когда я не наедаюсь у него до отвала.
