— Как же. В девяносто третьем было. Перед отъездом. Осень, сентябрь. Так?
— Осень-осень… Давно Танюшу видел?
Не хотелось задавать неприятных вопросов, но куда ж от них денешься.
Витькина душа уползла вглубь тела, отчего оно поникло, обнажив изменения, происшедшие с той памятной осени. Явственно увиделось, что кожа держится на разболтавшихся связках, что она вялая и хоть и напоминает зрительно подошву, мускулы под ней жидкие. Что на верхней челюсти нет зубов и, прикрывая при разговоре рот трясущимися пальцами, Витька приобрел манеру не глядеть на собеседника. Зрачки были как два человечка, провалившихся в симметричные колодцы.
— Да бросила она меня, сучка. Прячется где-то по знакомым.
— Она ко мне приходила.
— Знаю.
— Откуда?
— Да есть тут один… Газеты продает. Иногда она приходит к нему на точку. Если встретимся — говорим немного, перекидываемся новостями. Вот начнется у него работа, пойду спрошу, не была ли. Может, посижу маленько там. Ты-то как? Ты смотри, чтобы этот мильтон не вернулся. Хотя, что ты?… Я сам за ним присмотрю. Вышла-то замуж?
— Не-а.
— А чего?
— Да все — какие-то злые, — я внимательно так на него посмотрела, стараясь, чтобы челюсть его с отсутствующими зубами из поля зрения моего выпала, и говорю, выгадав паузу:
— А знаешь что, Витя? Ты ведь теперь свободен? Бери меня замуж.
Витька неясно протянул:
— Ну-у.
Но душа его прояснилась. Это видно было.
— Я ведь от чистого сердца.
— Знаю.
— А что, у меня две квартиры.
— Хорошая невеста, с приданым.
— А то как же.
— А помнишь, как ты нам с Танькой помогла бежать со свадьбы в горы?
— Я замаскировала в вашей палатке полный котелок мяса, и когда вы истощили, так сказать, ресурсы на третьи сутки, был приятный сюрприз.
— Альтор, между прочим, котелок обнаружил с самого начала. Но не тронул. Вот пес был!
— Ну вы там три дня кувыркались!
— А то как же.
Мы допили последнюю бутылку, и Витька ушел караулить Таньку, пообещав раздобыть добавки. Я, между прочим, не гурманка, вин-коньяков не требую, предпочитая обычную водку, но чтоб заводского разлива. А вот Вадим был любителем пива. Ну и братание же было, когда он возник на пороге Космодрома с прижатым к груди трехлитровым баллоном и не выпустил, ведь, паразит, из рук, пока обнимался!
Подмочив души, мы стали медленно кружить по Космодрому, держась за руки.
Вадим спросил:
— Ты где столько лет была — в депресняке?
— Да что с тобой? Просто жила другой жизнью.
— У меня каждое утро — другие жизни. Все зависит от девчонки, которая меня разбудит.
