Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов] | страница 84

Приблизиться к Карте мира (mappae mundi) можно было чаще всего способом простым, как надкусить яблоко, — подойти физически, поняв (или не поняв, не суть, потом разберешься), что она тебя притянула.

— Да, входите. Как вы меня нашли??!

— По адресу…

Картограф выхватил листок из моих рук и долго изучал его, вертел так и эдак, словно в первый раз увидел свой собственный адрес.

— Мммда… Картой пользовались?

— Нет. Я так, интуитивно…

— Ах, интуитивно! Это правильно, правильно…

Так случилось, например, с финикиянином Хаахом, провалившимся в пещеру в погоне за козой. Там его ждала Карта, на которой было изображено странное: вместо огромного Финикийского царства с его многочисленными колониями по всему Средиземноморью и богатого и мощного Карфагена об левую руку от Финикии, в Северной Африке, — жалкие и разбросанные далеко ошметки и раздутый, точно опухоль, Рим, в сердцевине которого, точно в пластах жира, терялась невеликая провинция Сирия, а уж в Сирии, намеченная дрожащим, норовящим исчезнуть пунктиром, пряталась крохотная “пурпуровая страна”, былая Финикия. Хаах вознес благодарственную молитву солнечному богу Гебалу, сочтя, что предвидение будущего ему явилось как солнечная благодать, и принес Гебалу в жертву свою любимую козу, приведшую его, Хааха, к премудрости. Шкуру жертвенной козы он нарезал на тонкие полоски, связал их в почти бесконечное вервие и огородил пещеру, в которой поселился, объявив себя оракулом. Но все это произошло незадолго до пришествия Александра, царя Македонского, под стены города Тира с намерениями самыми неблаговидными. В лице полчищ Македонца Финикии предстала угроза всему ее благосостоянию — что и увидел на своей Карте оракул Хаах. Слух о том, что падение Тира и Финикии было предсказано, дошел и до завоевателей, и свирепые македоняне притащили отшельника-провидца безо всякого почтения пред очи Искандера. Вовсе не светлыми были его очи, а больными и бешеными. Не тратя лишних слов, Искандер бросил Хааху вопрос, что ждет его империю, — и, глянув на Карту, Хаах затрясся, ибо Карта его радикально изменилась, вещая о страшном переделе мира. На этой Карте громоздилась империя, неуютно расположившаяся от Греции до Индии, и она дробилась на глазах, а в местах разломов вспыхивали костры войн и междоусобиц… Не зная, как расшифровать увиденное, чтобы сносить голову, Хаах замедлил с ответом, но Македонец подал знак — и Карту вырвали из вспотевших предсмертным ужасом пальцев оракула. Пожав плечами, император велел принести в жертву самого провидца — авось боги умилятся такой роскошной жертве и отведут участь, предсказанную Картой, от империи Александра. С Хаахом поступили так же, как он сам поступил с козой, кожу сдирали, не дав ему еще отдергаться в конвульсиях…