– Ага.
Саныч опустил свечу на пол, между нами. Какая-то особая свечка, горела совсем малюсеньким бережливым огоньком, чуть больше спичечной головки. Этого света нам вполне хватало.
– Отсюда Теплое озеро недалеко, – негромко сказал Саныч.
– И что?
– Так. Поганое место. Тут раньше… Всякое происходило.
– Какое? – спросил я.
Санычу не хотелось разговаривать, или он делал вид, что не хотелось, не знаю. Я укутался потеплее. Свечка мерцала, отчего болели глаза и чесался нос.
– Раньше на Теплом озере скит был. Знаешь, что такое скит?
– Знаю, – ответил я. – Туда сектанты уходили, кажется.
– Староверы, – уточнил Саныч. – Говорят, они до сих пор там где-то есть, в лесах, несколько семей еще остались. Так вот, эти староверы вроде как чудовищу какому-то поклонялись…
Саныч подкинул в печку доску.
– Я с детства эти сказки слышал, – сказал он. – Тут ведь почти до моря такие дебри, что не просунуться, гиблые места. Змеи летающие водятся, лягушки красные – здоровые, с кролика.
От печки поплыло тепло, мы придвинулись поближе, я с одной стороны, Саныч с другой. Дрова потрескивали, сквозь щели кладки просвечивал огонь, дымом защипало глаза. Саныч подкинул в печку полено, толстое, долго гореть будет, снял с печки нагревшийся кирпич, сунул под фуфайку.
– Нагрелось уже, – сказал он. – Поближе к животу, есть меньше хотеться будет. Про что это я рассказывал?
Я тоже снял кирпич. Расстегнул ватник, приложил кирпич к животу. Приятно, хотя несколько горячевато. Хорошая идея, жаль, что у нас в землянке такой печки нет, сыро у нас там все-таки.
– Про лягушек огромных…
– Про чудовище, – вспомнил Саныч. – Про озерное. В лесу идолы стоят. Вроде человек, а если ближе подойдешь и внимательней посмотришь, то сразу и видно – вместо головы башка лошадиная. А зубы у этой башки крокодильи вроде как. И измазано все, то ли салом, то ли кровью, не поймешь. Дикие места, короче. И все идолы одинаковые, на всех эта тварь с лошадиной мордой. Моему деду его дед рассказывал, он видел, как корову ему скармливают. Здесь вот…
Саныч кивнул в стену.
– Где-то тут это происходило. Дед тоже в лесу заплутал, не знаю даже, как это у него получилось, он с закрытыми глазами мог к Ловати выйти. Но заблудился, короче. А вышел к деревне.
– К этой? – спросил я.
– Может и к этой, здесь где-то, в окрестностях Теплого озера. Деревня добротная такая, люди приветливые, добрые. Ну, деда накормили, в бане попарили, постель постелили. А на следующий день у них праздник случился. Дед от музыки проснулся, на дудках играли. Пивом его угостили, шаньгами, плясать позвали. Дед и пошел. Глядит – по деревне корову ведут, пеструю, большую, рога ленточками украшены…
