– Не, разболелось опять. Щелкает опять, вот послушайте.
Он изогнулся, выставив вверх левое плечо, поднял руку и принялся этим плечом хрустеть. Довольно противно так, хруст-хрусть, хрусть-хруст.
– Ну, хватит, – остановил Саныч. – Плечо надо развивать, это да, а чавкать им не надо. Ты вообще дрова пили не правой, ты их левой пили, вот дело будет, плечо постепенно и разработается. А с чего руки в чернилах? Опять писал?
Наблюдательный Саныч кивнул на щуровы пальцы.
– Ну да, писал. Самолет же должен… Вот я и решил еще написать.
Щурый вдруг застеснялся.
– Мы с Алькой вместе в этот раз написали, – уточнил он. – Вроде как я писал, но ее почерком – у нее красивее. И чернил она меньше тратит, я кляксы часто ставлю. Это нормально, а?
– Что же нормального в кляксах? – спросил Саныч. – Это безобразие, меня за них линейкой по рукам лупили.
– Я не про кляксы, про то, что Алька за меня писала? Это ничего?
Саныч сделал вид, что задумался.
– Ничего, пойдет.
– Вот и я так подумал. Может, те письма не доходили из-за почерка?
– Вполне, – согласился Саныч. – Это запросто. Сейчас каракули некогда читать, сейчас других дел полно. Иди давай, кипятка выпей.
– Ага. Вы приходите вечером.
– Подумаем… Дуй!
Саныч цыкнул зубом.
Щурый согнулся и поскрипывая плечом растворился в елках. Это он вообще лучше всего умел, прятаться, показывал как-то. Идет по лесу перед нами, метрах в десяти, рассказывает что-то, руками машет – и раз, исчез. На ровном месте, то ли за дерево спрятался, то ли за кочку нырнул, то ли в мох закопался, непонятно. У него и одежка такая, подходящая, пальто драное, грязное, расцветкой в мусор. Я как-то спросил – где это он прятаться так научился, Шурый не ответил. А Саныч головой покачал.
Вернулись к себе. Саныч зажег гильзу, я взялся за печку, растопил за минуту. Теперь я могу растопить печку с закрытыми глазами и очень быстро, и так же быстро вскипятил чайник, насыпал в него сушеного шиповника пополам с брусникой, лучше, чем морковный. Хотя морковный тоже можно, особенно если с голода.
– Интересно, что Глебов с этим Щурым возится, а? – спросил вдруг Саныч. – Присмотреть за ним велит. Он меня, кстати, не первый раз уже просит. И сам следит.
– Да он за всеми следит, – ответил я. – За мной тоже. Помнишь, когда я болел? Каждый день приходил, здоровье проверял. Он же командир, ему положено.
– Да, положено…
Саныч разлил чай по кружкам.
– А может, он сын чей-то? – спросил Саныч. – Ну, генерала какого?
