Братья накрылись в задней части тележки на время поездки через лес к воротам Арсена, но Морисон выглядел испуганным музыкой и запахом леса. Он был старым и имел много странностей, и даже блеск странных существ, играющих в кристально чистых потоках вод между скалами не испугали бы его.
После почти четырёх часов дорога впереди посветлела, и Гилберт пришпорил лошадь. "Смотрите," закричал он,"Я провёл вас через лес!"
Арсен была полон суетой и деятельностью, и Гилберт был потрясен. Как могла жизнь продолжаться с этим много весельем и красками, когда зло деревьев маячило в четырех сотнях шагов на юг и восток?
Арсен был одним из главных городов страны.
Огороженный высокими стенами и плотно застроенный многоквартирными домами, город гордился огромным крытым рынком, который сам по себе являлся символом процветания торговых и ремесленных гильдий, Зал Городского Совета затмил все церкви, виденные Гилбертом, а улицы были не только замощены, но и убирались утром и вечером, чтобы держать их чистыми от пыли и навоза. Почти шестьдесят пять тысяч людей сгрудилось в этих стенах, и Гилберт удивлялся тому, что город так легко сдался Аксису. Построенный, чтобы выдержать многомесячную осаду, Арсен открыл свои ворота и доставил своего графа Аксису в течение одного утра.
Но Гилберт думал, что знает почему так случилось. Город был порочным, заражённым грязью и ложью Запрещённых. Его благородный граф воевал так долго и хорошо за Борнхелда, и Артор был невольной жертвой, предлагая предателю постучать в ворота города.
Теперь Бурдел отдыхал с Aртором, хотя он ничего не нашел, кроме предательство в этой жизни, по крайней мере, он нашел свою заслуженную награду в вечности, думал Гилберт, когда вел свою тележку со своими последователями через тесно застроенные улицы к рыночной площади.
Он остановился раз или два, чтобы спросить направление, затем привёл своё воинство в маленькую гостиницу, расположенную на боковой улице, как раз перед Рыночной площадью. "Ждите здесь," сказал он, сползая с лошади, "пока я организую ночлег. Ничего никому не говорить!"
Гилберт прошёл вглубь гостиницы "Отдых торговца", стараясь изо всех сил выглядеть благородным. Он отбросил свой капюшон назад за плечи, одёрнул куртку, гордый её хорошим покроем, пренебрегая тем, что её розовый вельвет был покрыт пятнами после месяцев дороги.
"Человек," сказал он громко, когда хозяин протолкался к нему через заполненный зал. "Комнату для меня, лучшую из тех, что есть, и что-нибудь подходящее для моих сопровождающих."
