Мер города Кулпейпер Фенвиске собственной персоной поприветствовал Фарадей и хозяйку у ворот, а затем проводил их в его собственный дом, в котором он принимал и потчевал их четыре дня и ночи.
Гилберт вёл свой небольшой отряд Братьев на северо-восток, и неделями они шли вдоль толстой линии деревьев, столь массивных, что Гилберт думал, что они закроют солнце.
И Фарадей была в ответе за это. Каждую ночь Артор нашёптывал в ухо Гилберта, подбадривая его для новых усилий, говоря ему, что это нечестно, когда Фарадей целыми днями засаживает деревьями и ослабляет его собственную почву. День ото дня их шёпот растёт, добрый Гилберт, и день за днём они становятся сильнее среди слабых Ачаритов. И было хуже, много хуже на юге, но Артор, не говорил об этом Гилберту. Уничтожь эту Фарадей, Гилберт, а затем мы займёмся деревьями. Мы должны их сжечь, ты и я. Убей Фарадей, а потом зажжёшь это. Так что Гилберт постоянно толкал и науськивал свою группу, постоянно подчёркивая отвратительную природу леса, который распространялся через Арсен. Днём Братья становились более подавленными, дескать, как они могут остановить бедствие таких размеров? Но когда они спрашивали Гилберта, выкрикивая свои вопросы с тележки, в спину, ехавшему впереди Гилберту, он только улыбался и говорил, что у него есть отличный план, и он откроет его, когда подойдёт время. Морисон, сидящий в молчании спереди тележки и закутанный в плащ с капюшоном, поводья от все более бодрого коня ослабли в его руках, и он думал, имел ли Гилберт, на самом деле план, или Артор ещё не посвятил его в детали.
После путешествия по южной оконечности Менестрелии неделями, Гилберт был вынужден вести свою группу через ужасный лес, чтобы достичь города Арсен на севере. Артор нашептал ему в прошедшие ночи, что он может перехватить Фарадей там, и мысль о том, что он сможет там ухватить своими влажными руками эту предательскую женскую хрупкую шею, придавала Гилберту отвагу осмелиться идти через лес.
Менестрелия сейчас уже тянулся от леса Молчаливой Женщины до Арсена, полностью закрывая Древние курганы, но обходя с юга и востока сам город, направляясь к районам Бракена. Каждый день всё больше и больше саженцев было пересажено из питомника Ур, богатство и запутанность мотива становилось всё более трепещущим, листья расправлялись понемногу к солнцу и звёздам. Гилберт теперь скакал позади тележки (лучше позволить Морисону принять риск на себя) и оставался спокойным только с большим трудом. Это было хуже, намного хуже, чем путешествие через лес Молчаливой Женщины с Аксисом. Тот лес был старый, выглядел выцветшим и уставшим, а этот был новым и полным жизненых сил, и Гилберт, также сильно, как он не хотел признать это, чувствовал его магию. Небо было полностью закрыто пологом леса, и Гилберт чувствовал себя так, как будто живым брошен в могилу.
