— Мяу, — повторил я кошке, смотревшей на меня.
Завернув за угол, я скрылся с кошкиных глаз и направился в горку к дому, где около года назад повесилась женщина.
После того как она повесилась, ее муж оставил все, как было в день самоубийства, и с тех пор мало что изменилось. Рождественские открытки 1980-го — по-прежнему на каминной полке, но больше всего меня поразила кухня — я потом расскажу подробно. Кухня мертвой женщины требует времени и внимания, а сейчас не время.
Я поднимался на холм и думал про кошку, которой сказал «мяу», и вообще про кошек, и мой разум вскоре четко сфокусировался.
Кошки не знают, что люди пишут о них книжки, забившие списки бестселлеров под завязку, и что миллионы людей хохочут над комиксами про кошек.
Если показать кошке комикс про кошек, по правде говоря, ей будет наплевать.
1 февраля 1982 года закончилось.
В Кетчикане я швырнул через дорогу бутыль текилы, и молодой аляскинский законотворец поймал ее, не медля ни секунды, с легкостью — вероятно, любил текилу.
Замечательная была пьяная ночь на Аляске.
Перед тем как запустить в него бутыль, я сказал:
— Эй, дикий правовед, лови. — Так я его стал называть, хотя мы лишь в тот вечер познакомились.
Мы, веселясь и хохоча, целой компанией бродили по улицам Кетчикана, одного из чудеснейших городов, что я только видел.
Кетчикан грезой деревянных домов и построек течет вдоль подножия Оленьей горы, чьи весьма лесистые склоны выходят прямо к городу, грациозно подталкивая его локтями элегантных деревьев.
Население — семь тысяч человек, и цельность Кетчикана практически не нарушена стилем и архитектурой, которые описываются словом «Лос-Анджелес».
Никаких бесконечных улиц с кафешками и конторами специально для автомобилей. Никакие торговые ряды оголтело не дробят простодушие торговли. Когда человеку нужно что-нибудь купить, он идет в магазин и все.
Столько Америки, даже чудесные городишки, что когда-то ни за что не испортились бы, выглядят так, будто «Лос-Анджелес» их затопил, словно унитаз, чье выпростанное содержимое как-то связано с образом жизни автомобиля.
Пожалуй, худший образец «лос-анджелесского» автомобильного урона культуре я наблюдал в Гонолулу. С точки зрения практического выживания в Гонолулу проще помереть, чем остаться без автомобиля.
Я говорю не о туристах с Вайкики, не о пляжной лежке марками лосьонов для загара, подле тысяч других таких же экземпляров из альбома, который листает солнце-филателист.
