Если Гавайи не окажутся персонажем на фотографии, без толку снимать нас с курицей. Я хотел вставить фотографию в рамку и повесить на стену в Монтане на ранчо.
Ко мне станут приходить гости, и, может, один кто-нибудь спросит о необычном снимке нас с курицей, который озадачивающе висит на стене. Может, они почувствуют, что за фотографией кроется история. Восхитительно будет послушать, как они выразят свое любопытство. Может, один заметит:
— Интересная фотография, — а если не дождется ответа, прибавит: — Где снимали?
— На Гавайях.
— Это что, курица?
— Да.
— А какой в этой фотографии смысл? Какая-то особая курица?
Тут-то я и узнаю, насколько они упрямы или наоборот.
— Нет, я просто хотел сфотографироваться с курицей на Гавайях.
Ну и куда, черт побери, им теперь деваться? А мы бы с вами куда делись, окажись в таком положении? Я не имею ни малейшего понятия, как поступлю. Может, сменю тему или в другую комнату уйду. По-моему, не слишком удачная идея — беспомощно заглохнуть, стоять и таращиться на чью-то фотографию с курицей на Гавайях, ожидая, когда меня спасут от этой напасти.
Бегство, конечно, однако всё лучше, чем ошарашенно торчать посреди гостиной и пялиться на гавайскую фотографию идиота с курицей на руках.
В горах неподалеку от Гонолулу оказалось чудесно, сочно и соблазнительно — будто авиареклама, что уносит в доподлинный и предсказуемый рай.
На свободе бегала толпа куриц, выбирай любую, и вскоре я прижимал одну к себе, а фотограф щелкал как сумасшедший. Мы боялись, что света недостаточно, однако выяснилось, что со светом все в порядке.
Курица сидела у меня на руках очень смирно — видимо, удивлялась, что это такое происходит. Позирование для фотографий явно не числилось в ее обычном распорядке дня. Не всякий турист желает сфотографироваться на Гавайях с курицей.
Курица сидела смирно и серьезно. Ох, господи, курица — серьезна! Когда фотограф нащелкал снимков, я опустил курицу на землю. Курица в замешательстве медленно побрела от нас, потупив перья.
На той неделе, сойдя в Беркли с поезда, по пути домой, в дом, где повесилась женщина, я увидел, как впереди дорогу переходит кошка.
От нечего делать — к тому же я сам млекопитающее — я с кошкой поздоровался.
— Привет, киска, — сказал я, а потом, чтобы приветствие наверняка дошло, прибавил: — Мяу.
Кошка, торопливо бежавшая через дорогу, притормозила, услышав мое приветствие: медленнее, медленнее, наконец замерла и посмотрела на меня.
