Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] | страница 11

Поезд пришел на Варшавский вокзал, как и полагалось, утром, но не потому, что точно соблюдал расписание, а потому, что ровно на сутки опоздал.

Утро выдалось пасмурное. Над стеклянной крышей дебаркадера висело низкое, слякотное небо, обычное небо осеннего Петербурга.

Давя друг друга, хлынули пассажиры, полетели через головы чемоданы, баулы, корзины, мешки.

– Держись за меня, – приказал Арсений и осклабился. – Я тебя на площадь выведу. А там – плыви, отрок, в море житейское, как и заповедал тебе отец Серафим.

Коля ухватил Арсения за рукав, и они двинулись. Вокруг ругались, толкались, кто-то кричал диким голосом: «Ой, порезали!», кто-то вторил: «Ой, ограбили!» Коля только успевал головой вертеть – все хотелось услышать, увидеть, рассмотреть: и крышу дебаркадера, набранную из мелких стекол, и невиданное здание вокзала, и странно одетых баб – в пушистых меховых воротниках, с черными, глубокими глазницами и длинными волосами, на которых колыхались огромные шляпы.

На перроне митинговали. Интеллигент в мятой шляпе, ежесекундно поправляя развевающийся шарф, бросал в толпу злые слова о спекулянтах, которые вывозят хлеб из России, обрекают народ на голод. Какой-то солдат заорал: «Даешь!», все подхватили и начали размахивать руками и кричать, и Коля понял, что толпа выражает оратору свое полное сочувствие. Под восторженные вопли интеллигент слез с ящика из-под монпасье и уступил место строгому человеку в кожаной куртке.

– Комиссар… Из Смольного, небось, – услышал Коля. – Этот сейчас скажет…

– Товарищи! – негромко сказал комиссар. – Мы объявили вне закона хищников, мародеров, спекулянтов. Они враги народа! Задерживайте хулиганов и черносотенных агитаторов! Доставляйте их комиссарам Советов! Беспорядков не будет, товарищи! А тех, кто попытается вызвать на улицах Петрограда смуту, грабежи, поножовщину или стрельбу, мы сотрем с лица земли! Дело народа и революции в твердых руках, товарищи!

И снова толпа начала восторженно приветствовать оратора.

– Видишь, как люди не хотят, – вдруг сказал Коля. – Не хотят, чтобы разбойники были. А ты чего говорил?

«Ах ты, сволочь, – Арсений даже задохнулся от ярости. – Я же тебя, змеюка, на своих плечах из дерьма вытащил, а ты, пащенок, туда же… Ну, постой».

– Тюря ты, – сказал Арсений вслух. – Деревня неумытая. Мы таких говорков сшибали с бугорков, понял? Он кто? Еврей. Жид, другими словами. А жиды, как известно, Христа распяли. Понял, дурак?

На такой «веский довод» у Коли не нашлось ответа.