Дорис снова взглянула на монитор. Сумка не слишком большая, в ней полно всякой бесполезной ерунды, даже портативный сканер вошел туда с трудом. Вот она закрывает дневник и торопливо сует его в сумку. Берет со стола купленную в Москве газету и кладет ее сверху. Толстая тетрадь в переплете из серой кожи с хромированной застежкой осталась лежать на углу письменного стола. Тетрадь почти новая, исписана всего пара страниц.
Усмехнувшись, Грач нажал кнопку, и экран погас.
– Я шел на эту встречу и думал: что же она скажет в свое оправдание? Увы, я услышал именно то, что и ожидал. Вы снова не захотели быть искренней. Вы понимаете, что с этой записью я мог прийти не сюда, а в полицию?
– Понимаю, – кивнула Дорис. – Но послушайте…
– Нет, это вы послушайте. Вы американка, менты наверняка переговорят с начальством и захотят спустить это дело на тормозах, не раздувать скандала. Но так не получится. Если бы менты задумали показывать свои фокусы, я бы дал материал во все газеты. В том числе и в интернет-издания. Тогда запись увидели бы ваши сослуживцы и друзья и поняли, что госпожа Линсдей – обычная воровка. Втерлась в доверие к сыну Лукина и украла у него самое дорогое – дневник покойного отца. Скажу иначе – обворовала покойника. Хуже этого ничего нет, ведь покойник не может себя защитить. А вы обокрали его, вы украли у него…
Грач так распалил себя, что, запутавшись, замолчал.
– Простите, пожалуйста. – Слезы снова, помимо воли, полились из глаз Дорис. – Понимаю, что мои объяснения выглядят жалко. Но поверьте, я взяла дневник не умышленно, у меня не было такого намерения. Я хорошо помню именно ту минуту. Я отвлеклась, долго смотрела в окно. Тут вы крикнули, что пора ехать, и я, перепутав все на свете, опустила в сумку чужую вещь.
– Я вам не верю, – переведя дух, выпалил Грач.
– Меня незачем изобличать, – опять заговорила Дорис, справившись со слезами. – Я признаю вину и каюсь. Как только получу посылку, сразу верну вам дневник. Ну, как вам сказать… В целях безопасности я направила его почтой на адрес отеля, но пока не получила бандероль.
– Значит, дневника у вас нет? – Голос Грача зазвенел на высокой ноте. – Вы уже кому-то продали эту уникальную вещь? Продали и перепродали вместе со своей совестью… И сколько платят теперь за совесть? Впрочем, это слово вам наверняка незнакомо. Ясно одно: теперь концов не найдешь. Я так и знал. Я предвидел… Что ж, сейчас же подам заявление в полицию и приведу в исполнение весь свой план.
