Наконец мама по собственной инициативе решила ее просветить, когда однажды они вместе резали овощи на кухонном столе.
— Твоей настоящей мамой была моя кузина Лили, — объясняла она. — Она любила путешествовать, бывала во многих странах… В Италии, в Египте, в Ливане.
Это прозвучало очень романтично.
— Однажды она вернулась вместе со славным молодым человеком. Он хотел на ней жениться, но она отказала ему.
— Почему? — спросила Рона.
Это был единственный вопрос, который Рона когда-либо задавала о своих родителях.
— Наша Лили была сама себе хозяйка. «Дай мужчине клочок бумаги, и он вообразит, что купил тебя» — так она говорила.
Она высыпала кубики картошки в кастрюлю для супа и продолжала:
— Твоего папу звали Роберт. Роберт Куртис. Он был высокий блондин, очень симпатичный. — Она окинула любовным взглядом белокурые волосы Роны.
— Они вместе поехали в Венецию, и там он отравился и умер от осложнений. Это была ужасная трагедия. Лили вернулась домой, тут ты и родилась.
Она посмотрела на Рону:
— Она была очень молода. Она считала, что не сможет как следует за тобой приглядеть. И потому попросила нас о тебе позаботиться.
Роне казалось, что вся ее жизнь перемешивается сейчас, как суп в кастрюле.
— Ну вот, ты стала наша, и слава богу, что так вышло. — Ее влажная ладонь легла на макушку Роны.
— Потом Лили умерла в Стамбуле, и ее там похоронили. Я хотела забрать ее домой, но твой папа сказал: нет, Глазго все равно для Лили никогда не был домом.
В тот вечер мама вытащила большой черный альбом с семейными фотографиями и показала Роне ее настоящих родителей.
Рона смотрела в окно на оживленную улицу, полную магазинов и покупателей. Женщины были с детьми, везли их в колясках или держали за руку. Почему же она не сказала родителям о ребенке? Они бы помогли ей, на время взяли бы Лайема к себе, чтобы она могла закончить учебу. Просто ее жизнь была связана с Эдвардом. А Эдвард не хотел становиться отцом. По крайней мере тогда.
Рона пошла расплачиваться.
Ее официантка стояла за кассой.
— Не беспокойтесь о нем, — сказала она. — Если не жалеть для них времени, в конце концов они становятся людьми.
Рона поблагодарила ее и вышла.
Лишь миновав Гартенхилл, она поняла, что едет в сторону Управления полиции. Она чертыхнулась и даже треснула по рулю от досады, но потом смирилась с тем, что придется делать огромный крюк, чтобы вернуться в лабораторию. Перспектива пробираться сквозь путаницу улиц с односторонним движением на Гартенхилле ее не вдохновляла, и она поехала на Ганновер-стрит. Внезапно оказавшись на Джордж-сквер, она растерялась и пропустила нужный поворот. Господи, да она просто ездит кругами! Потом мимо поплыли величественные колонны Галереи современного искусства. Здесь можно проехать на Винсент-стрит. Она дала по тормозам, потому что впереди идущий автобус неожиданно вдруг встал.
