— А когда мне можно будет попробовать, когда настанет этот момент?
— Этого я не знаю, — Генрих засмеялся. — В принципе, когда угодно. Может завтра, может через месяц. Тут вопрос в целесообразности, а не в потребности.
— Мне просто интересно.
— Давай так, — Холлисток снова разлил вино по бокалам, — я не собираюсь тебя в этом ограничивать, наоборот, как только появится возможность, ты обязательно должна почувствовать вкус крови. Но только всегда помни, что кровь — это не просто некая субстанция, но и чья-то жизнь. Мы не можем отнимать ее просто так, без повода, и этим вампир отличается от прочих. У нас нет сомнений, когда впереди есть цель, но простое убийство нам не интересно.
— Ты очень красиво говоришь, очень доходчиво, — Анна отпила вина, — все твои слова остаются в памяти, как некая беспрекословная истина.
— А это и есть истина, — снова засмеялся Холлисток. — Вампирская истина! Я сделал тебя высокоорганизованным существом, вложил, не побоюсь этого слова, часть себя самого. В мире существует не более двух сотен вампиров, равных тебе — люди редко заслуживают такого перевоплощения.
— Я постараюсь полностью соответствовать тебе, милый, — Анна смотрела ему прямо в глаза, — и думаю, ты ни разу не пожалеешь о том, что сделал, о том, что мы вместе!
— Я знаю! — Генрих взял ее руку и нежно поцеловал. — Это судьба, а от нее не скроешься.
Допив вино, они заказали мороженое, а потом долго слушали старинную музыку, исполняемую ресторанными музыкантами, и когда, наконец, собрались домой, на улице было совсем темно.
— Как поедем? — Анна взяла Генриха под руку. — Здесь есть недалеко метро, а можно и на такси.
— А ты как хочешь?
— Я бы прошлась немного. Уж очень хорошо, Генрих, не хочу сразу домой.
— С удовольствием!
И снова взявшись за руки, они пошли просто вперед. Был великолепный майский вечер, люди, по большей части, уже разъехались по домам, и на маленькой Йозефштрассе было совсем тихо. Холлисток и Анна уже настолько понимали друг друга, что не нужно было особо и говорить. Сейчас им было достаточно простых прикосновений рук, чтобы чувствовать и понимать мысли друг друга, и кончился этот молчаливый диалог, только когда они вышли на центральную Сандкауле, ярко освещенную и наполненную такими же гуляющими парами.
— Давай дойдем до Бетховен — Халле, — предложила Анна, — это не очень далеко отсюда, и там есть прекрасный сквер с удобными лавочками.
— Конечно, милая, — Генрих был в прекрасном настроении, чувствуя, как рядом с этой женщиной все его проблемы вдруг незаметно отошли на второй план.
