Эльазар, пряча загадочную улыбку в бороду, почему-то с иронией наблюдал, как носилки, задрапированные пурпурным шелком с золотой вышивкой, двинулись в путь – впереди выступал раб, разгоняющий толпу, а позади эскорт из четырех юношей. Он дождался, пока эта процессия ни исчезнет за изгибом улицы, и, обращаясь к хозяину лавки, промолвил:
— И это они называют идеальным государственным устройством. И навязывают его всему миру... Все здесь покупается и все продается. А деньги на строительство величайшего амфитеатра Веспасиан с сыном Титом награбили в нашем храме четверть века назад, – вздохнул он. – Попомни мои слова, Захария, – Империя обречена. Но произойдет ее крушение не скоро. В конце концов, если они сами создали систему, которая дает умному человеку возможность заработать, почему бы этим не воспользоваться? А умные люди всегда найдутся, так ведь? – Он тяжело вздохнул, и подумал: «Но, какой же я умный, если похоже, что и на этот раз расплачиваться придется мне».
И купец нехотя отсчитал лавочнику несколько монет.
Захария, приняв плату, с готовностью поддакнул и осведомился – желает ли достопочтенный Эльазар чего-либо еще? Услышав отрицательный ответ, он дождался, пока купец, распрощавшись, вышел из лавки и растворился в неугомонной толпе. Он уже собрался было заботливо схоронить в заветном сундучке в задней комнате заработанную скорее за конфиденциальность, чем за обслуживание щедрую плату, как снаружи раздались громкие голоса.
Выбежав на шум, лавочник с удивлением, смешанным с немалым испугом, обнаружил, что его лавка заполнена полудюжиной преторианцев под предводительством командира, который, стиснув огромной ручищей в перчатке, горло мальчишки-раба, орал ему в лицо: «Говори, червяк, где твой хозяин!?». В нос ударил сильный запах раскаленного на солнце металла и солдатского пота. Ноги старого лавочника подкосились при виде своего насмерть перепуганного раба, извивающегося с выпученными глазами в могучей клешне воина. В этот момент мальчишка действительно походил на червяка.
— А! Вот и ты, лавочник! Отвечай, кто только что был здесь? – вскричал преторианец, повернувшись и обращаясь к помертвевшему от страха Захарии.
— Не понимаю, о чем ты, светлейший?..
— Я не светлейший, старый лицемер! Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Сознавайся или твой ничтожный труп сегодня скормят императорским тиграм, а твою таберну сожгут в назидание другим!
