— А в майские иды статуя Юпитера внутри храма разразилась оглушительным хохотом...
— Как может быть такое?! – удивлялись слушатели, но их вопрос звучал скорее утвердительно, чем с сомнением.
Потом человек, которого все называли здесь Ватиний, рассказал историю про то, как месяц назад среди бела дня в Капитолий ударили из безоблачного неба две молнии и повредили крышу храма. Одни тут же обозвали его лгуном, другие, поверив, испуганно притихли, а кто-то даже подтвердил сказанное и дополнил рассказ интересными подробностями:
— Да, да, одна ударила прямиком в квадригу Юпитера на фронтоне, а другая разбросала черепицы с крыши.
— Слыхали, Домициан потратил шестьдесят миллионов сестерциев на медь и позолоту для черепиц! – добавил еще один собеседник.
— Лучше бы он потратил их на бедняков… – упрекнул императора другой.
— А мне довелось побывать во дворце на Палатине, – похвастался вольноотпущенник небольшого росточка, сидящий в конце стола, не заостряя, впрочем, внимания слушателей на том факте, что был он в то время рабом. – Не поверите, братья, всё-всё в императорских покоях сделано из чистого золота. Кругом рассыпаны драгоценные каменья. Одни фонтаны, бьющие из дельфиньих глоток, наверно обошлись императору в непомерную сумму. В центре тронного зала находится портик с колоннами из изумрудного камня небывалой красоты, а в портике возлежит сам император...
— Колонны там из красного мрамора, – возразил его сосед непререкаемым тоном.
— Мне лучше знать – камень изумрудный! – обиделся вольноотпущенник.
— Красный, – не уступал другой.
— Зеленый! – не сдавался первый, – я видел собственными глазами!
Но их перебранка уже никого не интересовала – все переключили внимание на следующего рассказчика.
— А вы слыхали, в канун Весталий в Падуе в базилике у статуи из глаз выкатились крупные, как горошины, слезы? – рассказывал он. – И там, куда они падали, появлялись скорпионы. Они расползлись по всему храму... Жрецы истолковали это как дурное предзнаменование.
Но главное, что больше всего волновало собравшуюся здесь компанию, – предстоящие игры и гладиаторские бои.
— В программе будут конные и пешие состязания, – с важным видом сообщил Тертул, молодой центурион, до этого момента не проявлявший интереса к разговору. Вот ведь неугомонный народ эти старики – всегда мелют чепуху и вздор... И вечно болтают о том, как прекрасно жилось в их время. А он, Тертул, уверен: раз сегодняшний порядок вещей всех устраивает – он самый справедливый и должен царить вечно. Центурион оживился только после того, как перешли к теме праздника.
